Нью-Йорк - [11]

Они достигли вершины Манхэттена задолго до сумерек и разбили лагерь на возвышенности поверх каких-то индейских пещер. Завернувшись в одеяла, легли и стали смотреть в чистое звездное небо.

– Ты знаешь, где сейчас мама?

– Да. – Он был знаком с индейскими верованиями и указал вдоль Млечного Пути. – Ее дух вознесся по звездной тропе на двенадцатое небо. Она пребывает с Создателем всех вещей.

Она долго молчала, и он уже решил, что заснула, но тут она сонно произнесла:

– Я часто думаю о тебе.

– И я о тебе.

– Если меня не увидеть, то можно услышать.

– Научи.

– Слушай голос ветерка, поющего в соснах. Вот и услышишь меня.

– Буду слушать, – ответил он.

Утром они спустились к воде и обнаружили большое каноэ с двумя индейцами. Оно отчалило, и Дирк ван Дейк поехал домой.

Маргарета ван Дейк ждала три недели. Наступило воскресенье. Муж был в гостиной и читал детям, а заодно мальчику-рабу Квошу; Маргарета наблюдала из кресла. Такие минуты она ценила превыше всего. Их сыну Яну было тринадцать; крепкий мальчуган с копной темных волос, обожавший отца и хотевший последовать по его стопам. Дирк водил его на склад, объяснял устройство кораблей, рассказывал о портах назначения, муссонах и пассатах, которым подставляли паруса капитаны. Но Ян напоминал ей и собственного отца: не такой неугомонный, как Дирк, и больше расположенный к бухгалтерии. Она считала, что он преуспеет в жизни.

Еще два ребенка скончались от лихорадки несколько лет назад. Это стало страшным ударом, но утешением явилось рождение крошки Клары. Ей, белокурой и синеглазой, исполнилось пять лет, и она походила на ангела. На редкость доброе и кроткое дитя. Отец души в ней не чаял.

Что касалось мальчика-раба Квоша, тот отлично прижился. Он был ровесником Яна, и им разрешали играть вместе, когда Ян был маленьким. Квош отлично поладил и с Кларой. Но он знал свое место.

При виде довольного мужа, читавшего детям, Маргарета подумала, что их брак еще может оказаться счастливым, если ей удастся кое-что изменить.

Поэтому она спокойно кивнула, когда муж, дочитав и отпустив детей к соседям на чаепитие, сообщил, что в скором времени опять отправится в верховье реки. Затем расставила силки:

– По-моему, Дирк, тебе пора вступить в синдикат.

Ван Дейк быстро взглянул на нее и пожал плечами:

– Мне это не по средствам.

Но она знала, что завладела его вниманием.

Дирк ван Дейк имел дар в отношении пушной торговли. Четверть века назад, когда в порту еще целиком заправляла Вест-Индская компания, он был бы фигурой покрупнее. Но экономика Нового Амстердама стала открытой и несказанно разрослась; синдикатами, которые финансировали перевозки табака, сахара, рабов и прочих, все более многочисленных товаров, правил золотой круг, образованный ведущими фамилиями – Бикманами, ван Ренсселерами и парой десятков других. Там-то и сколачивали состояния – оставалось заплатить вступительный взнос.

– Денег у нас больше, чем тебе кажется, – спокойно возразила она.

«У нас»: в команде, у мужа и жены. Ее слова прозвучали так, будто они владели деньгами на равных, но оба знали, что дело обстоит иначе. Отец Маргареты, скончавшийся полгода назад, оставил ей наследство, неподвластное мужу по условиям добрачного соглашения. Она же не говорила ему, насколько оно велико.

– Думаю, мы можем немного вложить в синдикат, – добавила Маргарета.

– Это рискованно, – предупредил ван Дейк.

Она знала об этом. В числе крупнейших инвесторов-колонистов были богатые вдовы и жены. Она потолковала со всеми.

– Не сомневаюсь. Но я верю в твое здравомыслие.

Она следила за ним, пока он раздумывал. Догадался о ее замысле? Возможно. Но предложение было из тех, от которых не отказываются. Ван Дейк поразмыслил еще, потом улыбнулся.

– Моя дорогая жена, – тепло произнес он, – я почитаю за честь твое доверие и сделаю для нашей семьи все, что в моих силах.

Совет ей дала богатейшая колонистка – вдова, только что взявшая себе третьего, молодого супруга. «Не помыкай мужем. Сделай так, чтобы он выбрал сам». Маргарета рассудила, что ван Дейк быстро войдет во вкус и приучится к крупным сделкам, а также к напряженной общественной жизни, которая им сопутствует. У него появится слишком много дел в Новом Амстердаме, чтобы гоняться по диким лесам за индианками. Быть может, его и потянет отбиться от стада, но он успеет привыкнуть к новому положению да побоится вдобавок того, что она урежет фонды.

– Но мне все равно придется уплыть, – заметил ван Дейк.

– В самом деле? – нахмурилась она.

– Не могу же я бросить пушную торговлю, которая есть. Во всяком случае, не сейчас. Прибыль покамест не лишняя, согласись?

Она заколебалась. Его доходы и впрямь не были лишними, а довод серьезен, коль скоро она не хотела огласить истинные размеры своего богатства. Но Маргарета поняла его игру. Он пытался соскочить с крючка. Черт бы его побрал!

Ждала ли его в лесах женщина? А то и несколько? Она не сомневалась, что эта маленькая индианка была его дочерью. Строго говоря, ему грозили серьезные неприятности. Одержимый страстью к соблюдению нравственности, Стайвесант объявил половые связи с индейцами вне закона. Но если она потащит мужа на губернаторский суд, то ничего не решит, какие бы чувства ни испытывала. Нет, она сохранит спокойствие. Пусть изворачивается как хочет, она все равно перехитрит. Она нагрузит его делами так, что ему еще долго не придется путешествовать по реке.