Нью-Йорк 2140 - [209]

– Как и все акулы! Потому что она умеет здраво рассуждать!

– Чем обычно и занимается.

– И судя по всему, она видит в этом парне то, чего не видим мы.

– Несомненно.

– Все, заткнись, она сейчас будет выступать.

И Шарлотт берет слово. Она выглядит уставшей, но она счастлива снова оказаться дома, среди своих друзей. Стефан и Роберто снуют по залу, разнося напитки, и складывается впечатление, что они не раз отхлебнули их сами, потому что глаза у них уже стеклянные. Кажется, они хотели бы, подобно римлянам, отрыгнуть и затем продолжить дегустацию напитков для взрослых.

Шарлотт внимательно смотрит на них:

– Мальчики, не напивайтесь. Потом пожалеете.

Они кивают, будто совы, и убегают за новыми порциями.

Шарлотт устало подсаживается к Матту, Джеффу и мистеру Хёкстеру:

– Как вы, ребята?

– Мерзнем.

– Еще бы. А хотите стать квантами, которые обрели тепло и уют?

Они пожимают плечами.

– Нам нравится снаружи, – поясняет Матт. – Мне кажется, нужно время, чтобы это чувство у нас исчезло.

– Нужна целая вечность, – добавляет Джефф.

– Понимаю. А в остальном как? Работа идет?

Они снова пожимают плечами. Кажется, будто это пожимание у них синхронное.

– Мы пытаемся раскрыть скрытые пулы. Пишем для них программы-ловушки.

– Еще они выявляют опережающие сделки.

– Рада слышать, – отозвалась Шарлотт. – Вы общались с Ларри Джекманом по этому поводу?

– Он в курсе. Это одна из существенных проблем. Одна из многих.

– А что собираетесь делать со всеми поступающими деньгами? – спрашивает ее Матт.

Она смеется:

– Тратить!

– Но на что?

– Найдем на что. Может, просто поднимем МРОТ. Дадим людям заниматься тем, что им нравится.

– Некоторым нравится все запарывать.

Она кивает:

– Таких у нас полконгресса.

– И как вы с ними справляетесь?

– Никак. Я на них кричу. Сейчас мы на гребне волны, и я, как могу, стараюсь подминать их под себя. Мы представляем по проекту в день. Это как серия ударов в боксе. И пока получается.

– Значит, уйти вы не можете?

– О, еще как могу! И я хочу вернуться сюда. Здесь есть чем заняться. А Вашингтон и сам о себе позаботится. Я там не нужна.

– Надеюсь, так и есть, – говорит Матт.

– Конечно, так и есть. Я не нужна.

И опять они пожимают плечами. Они не слишком в этом уверены. Ведь Шарлотт такая только одна.

С некоторым усилием она поднимается.

– Ладно, мне пора идти к остальным. Рада вас видеть, ребята.

– И мы рады. Спасибо.

* * *

Вскоре из лифта выходит инспектор Джен и приближается к ним.

– Приветствуем, инспектор! – говорит Матт. – Как вы?

Она останавливается. Вылитый коп на дежурстве.

– Я в порядке. Работаю. Вы как, ребята?

– Мы хорошо.

Она берет у ближайшего стола свободный стул и тяжело садится рядом.

– Я заглянула, только чтобы принять душ, и опять ухожу. Сейчас за мной заедут помощники, и мы поедем обратно на работу.

– Сейчас? Разве уже не поздно?

– У нас сейчас идет дело, и я хочу поскорее кое-что найти.

– Кстати, о делах, – продолжает Матт, – может, вы разузнали что-то еще о тех, кто держал нас в том контейнере?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, больше ничего. Ничего, что я смогла бы доказать. Мне кажется, я знаю, кто мог это сделать, но мы никак не найдем достаточно доказательств, чтобы предъявить обвинение.

– Очень жалко. Мне не нравится, что эти люди все еще на свободе.

– И что им все сошло с рук, – печально добавляет Джефф.

Она кивает:

– Да, согласна. Хотя, знаете, кое-кто из этих людей, возможно, считал, что оказывает вам услугу. Считал, что спасает вас от чего-то похуже.

– Я об этом думал, – говорит Джефф.

– Это только теория. Я буду присматривать за теми, кто мог иметь к этому отношение. Не за теми, кто думал, что помогает, а за теми, кто действительно это сделал. Это кучка идиотов, и рано или поздно они точно облажаются и позволят нам их взять.

– Надеемся, так и будет, – говорит Матт.

Инспектор Джен устало кивает.

– А недавно мой помощник Шон наконец получил пакет из Комиссии по ценным бумагам – тот, что им пришел, когда кто-то влез в Чикагскую биржу. Шон сказал, что это в основном какая-то политическая ересь, в которой Комиссия ничего не разобрала, но были там и кое-какие финансовые поправки, которые отправитель действительно реализовал. Вам, ребята, ничего об этом неизвестно?

– Мне нет, – говорит Матт. – Как по мне, это сделал просто какой-то другой идиот.

– Может, и так. – Инспектор пристально глядит на них. – Но ничего ведь, что я спрашиваю помощи у всех, кто может хоть чем-то помочь?

– О, конечно, определенно. Мы сами постоянно так делаем.

Затем явились двое ее помощников – молодой парень и женщина, оба в форме, несут пакеты, набитые бутербродами.

– Ладно, пора возвращаться к работе, – произносит инспектор, со стоном поднимаясь на ноги. – Увидится на садовом этаже.

Трое полицейских уходят, чтобы провести очередную долгую ночь перед своими экранами. Матт и Джефф знают, каково это, и переглядываются.

– Какая же она усердная!

– Любит свою работу.

– Да, наверное. И это отнимает у нее все время.

Отнимает время – чтобы не надо было думать, не надо было проживать жизнь. Они-то знают. Сейчас они с озадаченными лицами наблюдают, как инспектор уходит. Но как им помочь своей подруге, когда они сами – узники этой же ловушки? Это тайна, которую так, с ходу не раскроешь.