Ныряющий остров - [3]
— Еще бы! — отозвался капитан.
— Дальше партию с Таней продолжали мы с Борисом Ефимовичем совместно, но… Впрочем, вы сейчас все увидите сами.
Капитан сходил в свою каюту за шахматами. Рассказчик расставил на доске позицию (118).
— В последней радиограмме Таня сообщила, что забралась на самую вершину знака, и волны, как она сказала, задевают ее ноги пенными лапами. Она все еще бодрилась и даже по-детски радовалась, что не проигрывает «гроссмейстеру».
Однако вроде могла и проиграть. Осталась без ферзя за коня с пешками, да и играла она не глядя на доску, в чем, правда, любила упражняться у нас на станции. Больше всего мы боялись с Борисом Ефимовичем выиграть у нее ненароком. И теперь мечтали свести партию к вечному шаху. Сыграй, она скажем, 41. cb и мы сразу форсировали бы ничью — 41…с2 42. b7 Ф: е5 (119), и новый ферзь на с1 даст вечный шах! А если 42. Kpb7, то Фb7 43. с8Ф: е4+ 44. Феб Ф: d3 (120) и почетная ничья, потому что линия «с» открыта. 45. ФЮ+ Кре8 46. е6 Фb7+, нет хода 47. Крс8 из-за с1Ф+. Удивительно, что Таня все это видела «вслепую» и сыграла 41. Kpb7, стремясь во что бы то ни стало выиграть! Теперь ее пешка с5 обрела огромную силу, грозя пойти вперед. Например: 41… Фb7 42. с6! Ф: е4 43. с8Ф Ф: d3 44. Фb8 с2 45. Фf6+ Кре8 46. е6, и «гроссмейстер» проиграл бы! Потому пришлось нам коварную пешку взять: 41…bс. Казалось, Таня не будет теперь рваться к победе и ей можно предложить «великодушную ничью». Но не тут-то было! Таня озадачила нас: 42. Kf4! (121), угрожая вилкой на g6. Двинешься пешкой «с» в ферзи — проиграешь ферзя на h8, да и партию тоже! Из-за той же вилки на g6 нельзя брать ферзем лакомую пешку на е5. Мы долго спорили, как тут сыграть. Если 42…Фп7, то 43. с8Ф Ф: е4+ 44. Kpb6 Фb4+45. Крсб Фа4+46. Kpd5 (122) и король уйдет от шахов с победой! Не годилось и 42…Фе8 из-за 43. Kd5+ Креб 44. К: сЗ Kpd7 и белые выиграют после 45. е6+ и размена ферзями на с8. Подумав, мы сочли за лучшее придерживать поле с8 королем: 42…Kpd7.
И сразу по радио получили ответ — 43…е6+. Деваться нам было некуда: 43… Kpd6 (124) и мы предложили ничью, поскольку полагали, что размен ферзями вынуждает Таню дать свое согласие на мир: 44. с8Ф Ф: с8+45. Кр: с8 с2 (125) и придется Тане держать нашу пешку конем, допуская уничтожение всех и белых и черных пешек. Мы послали Тане наш последний ход, рассчитывая, что она согласится на ничью. Однако ответа мы не дождались, так и не поздравив ее с выигрышем.
— Как так с выигрышем? — удивился кто-то. — Что-то его не видно.
— В том-то и дело, что Таня его прекрасно видела! И мы тоже узрели, только попозже. Оказывается: 44. е5+, и вместо размена ферзей на с8 приходится бить 44.Ф: е5, а теперь, смешно сказать, мат в один ход -45. с8К мат! (126)
— Здорово! — согласились присутствующие.
— Не мог же гроссмейстер доиграться до мата! Мы спохватились и послали вдогонку ничейной радиограмме поздравление с победой. Но Таня не приняла радиограмм, не ответила на обе…
Все долго молчали. В кают-компанию с твиндека доносились голоса, потом они смолкли, и слышно было, как шелестели о борт волны, а может быть, мелкие льдины…
Кто-то спросил, робко, неуверенно:
— Как же Таня? Ее геодезический знак? Ее остров?
Рассказчик сощурился:
— Хорошая мысль назвать остров ее именем, только… С тех пор никто ни разу не видел Ныряющего острова. На карте он нанесен Борисом Ефимовичем как опасная мель…
— А Таня?
— Татьяна Михайловна вышла за меня замуж. Но если вы спросите у нее о том, что я рассказал, она ничего не вспомнит: ни острова, ни знака, ни игранной партии, более того, она даже не знает сейчас ходов шахматных фигур. И она, конечно, станет вас уверять, что все это я выдумал.
— Значит…значит, она жива!
— Ясно. Мою Таню, мою изумительную, милую Таню, «Георгий Седов» вскоре подобрал. Она была без сознания, к бревнам геодезического знака, смытого с нырнувшего острова, она оказалась привязанной. Много дней была Таня между жизнью и смертью. А когда пришла в себя, то забыла все-все… Все, что случилось, даже шахматы…
— Как? И пощечины не помнит?
Рассказчик улыбнулся, словно ему напомнили о чем-то необычайно приятном:
— Представьте себе такую аномалию — только это и помнит!
Медицина — специальный доктор к нам приезжал, изучающий потерю памяти, — плохо медицина разбирается в женской логике.
— Неплохая женская логика — заматовать превращенным конем при живом вражеском ферзе.
— Потемки! — развел руками рассказчик и лукаво улыбнулся.
Через несколько дней наш «богатырь с прищуром» сходил на берег. В капитанский бинокль я видел, как катер «Петушок» подошел к причалу, как вышли из него пассажиры. Навстречу тому кто на голову выше всех, с берега бросилась тоненькая женщина.
Он обнял ее; «сжал своими ручищами», и ее фигурки совсем не стало видно.
Вот какая удивительная Таня! А что, если она вспомнит о своем приключении на острове Ныряющем, снова научится играть в шахматы? Удивит шахматный мир?
Кто знает! Нас она удивила… И не только шахматами…
