Ныряющие в темноту - [25]

Шрифт
Интервал

«Я так понял, что мы молодцы», — сказал, наконец, Нэгл.

«Да, Билл, — ответил Чаттертон, похлопывая друга по плечу, — мы молодцы».

Целую минуту Нэгл только покачивал головой и твердил: «Проклятье!» Всеми фибрами своего ненадежного тела он стремился к океану так же, как растения тянутся к солнцу. Никогда еще он так отчаянно не желал нырнуть в глубину, как сейчас. Он уже давно не брал с собой снаряжение. Но, глядя на Чаттертона, он мысленно давно уже был в воде.

«Расскажи мне об этом, Джон, — попросил Нэгл. — Расскажи мне все. Каждую подробность, все, что ты видел, чувствовал и слышал».

Вплоть до этого дня Чаттертон не мог поведать Нэглу что-нибудь новенькое. Какие бы головокружительные исследования не проводил Чаттертон на «Дориа» и других крупных кораблекрушениях, Нэгл побывал там раньше него, и это заставляло Чаттертона забираться в еще более опасные и глубокие места, чтобы добраться в один прекрасный день туда, куда не заглядывал сам великий Билл Нэгл. По широко открытым, как у первоклассника, глазам Нэгла он понял, что этот день наступил. Он рассказал Нэглу все.

Закончив рассказ, Чаттертон ждал, что Нэгл начнет задавать технические вопросы, выуживать из него подробности о степени разрушения металла, толщине ила внутри торпедного отсека. Вместо этого Нэгл сказал: «Эта субмарина может меня изменить. Она может стать для меня стимулом, чтобы вернуть здоровье. Эта штука вернет меня к жизни».

Когда Нэгл помогал Чаттертону снимать снаряжение, 230 футами ниже другие ныряльщики приступили к обследованию останков подлодки. С того времени, как Чаттертон покинул субмарину, течение ослабло, позволяя тем, кто так хотел проплыть вдоль корпуса, сделать это без опасения выбиться из сил.

Островски и Робертс осматривали силуэт затонувшего судна и пологую верхнюю палубу, и оба признали в нем подводную лодку. Они плыли медленно, стараясь дышать ровно, несмотря на возбуждение, пока не зная, движутся ли они по направлению к носу или корме. Вскоре они достигли дыры в верхней части корпуса, которая, похоже, была проделана неким, направленным вовнутрь взрывом (сталь не выгибается так сама по себе). Они просунули внутрь головы, и свет их фонарей осветил целый зверинец из сломанных труб, механизмов, заслонок и переключателей. Они выгнули шеи и высветили электрические провода, свисающие с потолка, подобно птичьим гнездам. Их дыхание участилось — ведь именно в этом отсеке могла храниться тайна, и если быстро заплыть туда и выплыть, то можно установить принадлежность затонувшей субмарины. Но они все же не отважились заплывать туда, так как понимали, что там есть сотни ловушек, способных погубить нетерпеливого ныряльщика.

Шоу и Кохран осмотрели сигарообразный силуэт судна и оценили степень распада. У обоих был опыт обследования затонувших кораблей времен Второй мировой войны, и эти останки, по их мнению, подверглись той же степени разложения, что и те корабли, которые они видели. Большую часть времени они потратили на то, чтобы сдвинуть заслонку, которая заинтересовала Кохрана, но та никак не поддавалась.

Хилдеманн, который нырял один, испытал больше трудностей с тем, чтобы поверить, что груда металла, на которой он стоит, — субмарина. Все поменялось, когда он подобрался к носу затонувшего судна, возвышавшегося примерно на десять футов из песка, где он увидел длинную узкую трубу, торчавшую из корпуса. Он читал книги о подлодках и знал, что это была труба торпедного аппарата — выход в океан для этого снаряда.

Скибински и Фелдман решились отплыть на сорок футов от затонувшего судна, чтобы обеспечить себе более широкий обзор, — смелое решение на такой большой глубине и при такой плохой видимости. Они кивнули друг другу в знак согласия: подлодка. Эти ребята ныряли когда-то к «Техасской башне», одному из самых темных из всех глубоководных мест кораблекрушений на северо-востоке Атлантики, но здесь было еще темнее, поэтому они решили держаться ближе к стробоскопическому фонарю, прикрепленному к канату.

Макмэйхон и Юрга оставались над затонувшим судном. Они тоже поняли, что это субмарина. Поднявшись немного выше, они увидели балластные кингстоны вдоль корпуса — основу системы погружения подлодки. Минуту спустя Юрга обнаружил скошенный люк, который видел Чаттертон. Он тоже просунул туда голову и осветил внутреннее пространство, перед ним были хвостовые стабилизаторы и винт самого зловещего морского вооружения, когда-либо созданного. Ныряльщикам хотелось увидеть больше, но еще на борту «Искателя» они договорились о том, что на такой глубине их главной задачей будет держаться недалеко от якорного каната и оставаться живыми.

Бреннан, который добрался до судна первым после Чаттертона, дюйм за дюймом шел против течения в направлении того, что он принял за нос субмарины. Он позволил себе продрейфовать чуть дальше и оказался в двадцати футах спереди от затонувшего судна, затем он развернулся лицом к носовой части подлодки. Вытравив немного воздуха из компенсатора, он мягко опустился на песок и встал на колени. Он так и стоял, словно в молитве, в благоговении перед этой огромной, внушительной массой. Течение начало бесноваться, но Бреннан будто врос в песчаное дно. «Не могу в это поверить, — думал он. — Я знаю, что это подлодка. Я знаю, что она немецкая. Вы только посмотрите! Она идет прямо на меня, как в первых кадрах из „Das Boot“.


Еще от автора Роберт Кэрсон
Охотники за пиратами

Не галеоны сокровищ манят знаменитого аквалангиста Джона Чаттертона и историка-любителя Маттеру. Их мечта – найти корабль таинственного капитана Баннистера, чтобы вернуть в историю имя отважного и неуловимого пирата. Иными словами, опередить готовых на все конкурентов, отбросить книжные знания, не верить показаниям современных приборов, а начать думать как пират… Увлекательные глубоководные погружения, несметные сокровища и невероятные тайны – все это ждет двоих отчаянных храбрецов в поисках неизведанного!


Рекомендуем почитать
Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]

Сборник исторических рассказов о гражданской войне между красными и белыми с точки зрения добровольца Народной Армии КомУча.Сборник вышел на русском языке в Германии: Verlag Thomas Beckmann, Verein Freier Kulturaktion e. V., Berlin — Brandenburg, 1997.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Сильные духом (в сокращении)

Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.


Синие солдаты

Студент филфака, красноармеец Сергей Суров с осени 1941 г. переживает все тяготы и лишения немецкого плена. Оставив позади страшные будни непосильного труда, издевательств и безысходности, ценой невероятных усилий он совершает побег с острова Рюген до берегов Норвегии…Повесть автобиографична.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.