Ныне и присно - [4]
Иван молча пересел, широкая ладонь черпнула забортной воды, плеснула на планширь… Порозовевшая вода стекла в шняку, за борт не пролилось ни капли. Сергей недоуменно пожал плечами — ритуал наверное…
Снова разматывается тюк… Ярус — тридцать тюков, один тюк — четыреста шагов… Даже если половина снаряжена, все равно надолго затянет… рука еще ноет, хоть волком вой! И горит, ровно в костер сунул!
Примостившийся в сторонке — чтобы не мешаться, — Шабанов украдкой покосился на Суржина… ладонь тишком нырнула за борт… Попавшая в рану соленая вода защипала так, что на глаза навернулись слезы — Сергей закусил губу, чтобы не вскрикнуть… затем холод приглушил боль, принеся долгожданное облегчение.
«Нельзя так», — шевельнулось в глубине сознания. «Акулы кровь учуют!»
Сергей мгновенно выдернул руку из воды, сунул за пазуху. «Какие акулы? Сроду, кроме сельдевок, ничего в Баренцухе не водилось», — успокоил он себя, но от борта отсел.
«Кто я? Где? Когда? — вопросы перли скопом, сталкивались, пихали друг друга. — Кто такой Тимофей Шабанов? Почему в голову лезет?» Ответов не находилось…
«…и леший с ответами. Не до них.» Руку дергает болью, ровно жилы бес теребит. Шабанов кривится, нетерпеливо смотрит на оставшиеся тюки. «Еще два. Скорей бы уж к берегу… там изба натоплена, зуйки[4] каши наварили…»
Мысли путались, Шабанов не различал, где кончаются тимшины и начинаются сергеевы. Ни в бред, ни в кошмар не верилось — в кошмаре от боли слезы на глаза не наворачиваются. Впрочем, от Тимши разве что воспоминаний чуть-чуть, да говор старинный… Сергей он. Сергей!
Рядом со шнякой, распоров волну косым плавником, пронеслась серо-стальная торпеда. Хрустнуло, разлетаясь на щепки попавшее в акулью пасть весло. Вывернувшийся из рук валек ударил Тихона в грудь, бросил на дно шняки. К небу нелепо взметнулись обутые в бахилы ноги.
— Акулы! — охнул Иван, отпрянув от борта. В руку Суржина сам собой прыгнул тесак. Глаза напряженно буровили водную глубь.
— Коли на борт выметнется, — хрипло приказал он, — к другому кидайтесь — откренивать. Опружит шняку — никому не жить!
— Знаем, — буркнул Тихон.
«Опружит? — не сразу понял Сергей. — А-а, перевернет! Это да… Тогда уж точно — на корм…» В душе, холодным склизким червяком, зашевелился страх. Что теперь? Сидеть и ждать, сожрут или нет? В скользнувшую по обшивке ладонь ткнулось гладкое круглое древко.
«Это еще что? Багор?! Хар-рошая штука — багор!» Сергей сжал древко здоровой рукой и поднялся. Страх исчез, сменившись невесть откуда взявшимся азартом. «Не кошмар? Все по правде, да?! Проверим. Акулами меня пугать…»
Шабанов оперся коленом на борт. Распоротая крючком ладонь снова нырнула за борт.
— Что делаешь, олух? — взвыли за спиной… Сергей даже не обернулся.
«Ну где ты, стерва? Где?» — билось в мозгу.
Акула вынырнула из-под днища, внезапно и резко. Медвежьим капканом клацнули челюсти, и тварь скрылась из вида.
— Ку-уда?! — бешено гаркнул Сергей. Окровавленная тряпка зашлепала по воде.
Острый спинной плавник разрезал волну в полусотне метров от шняки. Акула разгонялась, на сей раз не собираясь упускать добычу.
— Опружит! Ей-богу опружит! — запричитал кто-то из Федосеевых.
У самого борта акула повернулась боком, взмыла над водой, опираясь на хвостовой плавник. Налитое хищной силой тело упруго изогнулось, готовое обрушиться на шняку… Сергей вскочил. С яростным ревом. Сейчас он расквитается! За все — за кошмары идиотские, за Воробья поганого… за хорошее, плохое и за три года вперед!
— Получай!
Кованый наконечник багра вонзился в жаберную щель.
На миг все замерло в напряженном равновесии — акула давила всей тяжестью, Сергей, уперев пятку древка в бедро, отчаянно сопротивлялся. Багор дрожал, гнулся, жалобно трещал.
Один миг. Долгий, как Вечность… Акулий оскал против человеческого, мертвящий взгляд агатовых глаз-пуговиц против яростно-голубого, опасного, как застигшая в тундре пурга…
Акула не выдержала первой. Судорожный рывок бросил ее прочь от шняки и страшного человека. Оставляя за собой багровую полосу крови она нырнула в глубину, в безопасность…
Сергей постоял еще немного и, уронив под ноги багор, опустился на банку. Дикая лють сменилась опустошенностю. «Какой там кошмар — все реально… и ничего не изменилось… та же шняка, те же поморы… дом где, я вас спрашиваю?!»
По телу пробегали волны обессиливающего озноба. В растревоженную руку хлестнуло очнувшеся болью.
— Шабановская порода, весь в отца, такой же бешеный, — уркнул Суржин, и непонятно, что преобладало в голосе — уважение или осуждение.
— На берег надо! — жалобно сказал Тихон. — Все равно на ярус не сядет ничего, или акулы рыбу обожрут…
— Эт-т верно… — вздохнул хозяин.
Оставшиеся тюки развивать не стали. Через несколько минут на волнах закачался отмечавший конец яруса буй, опустевшая шняка ходко побежала к становищу.
Суржин молчал до самого берега.
— Хороший ты парень, Тимша, — сказал он, когда под килем шняки заскрипел береговой песок. — Только не обессудь, в море я тебя больше не возьму. На тоню иди, по семгу…
Вот так? Запросто? Взял и выгнал? Позорище небывалое!
За что?! За то, что акулу прочь отогнал?
Наш мир от абсолютного зла отделяет лишь очень тонкая грань, и большинство людей в погоне за наживой, сами того не замечая, ежедневно делают эту грань еще тоньше. Зло приходит в наш мир все чаще, и проявления его все отвратительней. Лишь горстка храбрецов, именующих себя Серыми Ангелами, противостоят этому, но до победы еще очень далеко. Ведь Брызги зла разлетаются повсюду.
Произведение талантливого русского писателя М. Кураева «Жребий № 241» повествует о судьбе двух любящих людей на фоне событий русско-японской войны. Повесть пронизана размышлениями автора об исторической сути происходившего в России в начале XX века.«Именно в любви, где в основе лежит, быть может, самое эгоистическое чувство, жажда обладания, одухотворенность возвышает до полного торжества над эгоизмом, и в этом утверждение истинно человеческого и исключительно человеческого — способности думать о другом, чувствовать его боль, желать ему блага.
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.