Ныне и присно - [129]
— Хорошо дует, однако! — в голос, почти не таясь, заметил Букин. — День-другой не утихнет.
Сколь ветер продержится, лопарю виднее. Сергей промолчал — все сказано, теперь делать надо. Туда, говоришь? Шаг, еще шаг… Ремень натянулся, лямка привычно впилась в натруженное плечо. Кережа вздрогнула, нехотя поползла следом.
Макушку сопки ветра до блеска вылизали. Сквозь мутную корку льда виднеется черный с молочными прожилками кварца гранит. Отсюда лагерь Весайнена — как на ладони. Полдюжины кувакс по кругу и одна в центре. Отверстия-реппени курятся сизыми дымками. Из-под пологов кувакс бахромой торчат ноги в каянских валенках-пьексах… Сколько пар? Тридцать? Сорок?
«Иди позади воевода с дружиной, тогда бы и счет к месту… а так — какая разница? — Он мысленно сплюнул и бросил пустое занятие. — Хоть сорок, хоть сто сорок — в открытый бой не попрешься.»
Рядом с куваксами пустые сани, чуть поодаль — с неразгруженной поклажей.
— В пустых-то Пекка верно раненых везет, — высказал догадку Букин. — Потому у самых кувакс поставлено — чтоб далеко таскать не пришлось.
Букинские размышления Сергея интересовали мало — внимание приковал огороженный четверкой костров квадрат. В центре освещенной площадки плотно сгрудились одетые в лохмотья люди. Малейшая попытка приблизиться к кострам пресекалась резким лающим окриком стражи.
— Монахи! — прошептал Букин, подтверждая очевидное. Мало их осталось, двух десятков нет…
— Где Вылле? — нервно спросил Шабанов. — Почему девушку не вижу?
Букин притих, взгляд лопаря медленно скользил по лицам, по фигурам пленных…
— Нету там девки, — наконец ответил он. — Монахи одне.
Сердце Шабанова облило горячей волной — если не с пленными, то…
— Врешь, Федор, — зло прошипел он. — Не разглядеть отсюда ни хрена! Ближе подбираться надо.
Лопарь пожал плечами.
— Как скажешь…
Федор приглашающе махнул рукой и пополз к выводящему на поляну распадку. Накинутый поверх печка белый мятель уже в трех шагах делал Букина совершенно незаметным. Если бы не пробитый лопарем ровик, Сергей вмиг потерял бы его из вида.
— И хорошо… — шептал Сергей, — я не вижу, а уж Пекке и подавно не разглядеть.
Стоило сползти в распадок, как поземка накрыла с головой. Сергей мгновенно потерял направление, заволновался… рука вернувшегося Букина вдавила в колючий наст.
— Тихо! — почти беззвучно прошипел Федор.
Шабанов оцепенел… Где-то рядом скрипнул под калгами снег. Послышалось сиплое дыхание, затем надсадный кашель…
Ветер завывал средь каргалистых северных березок, поземка шуршала по мятелю, быстро наметая сугроб. Холод проникал под малицу, превращал тело в стылый камень.
«Еще шаг сделает — точно на меня наткнется!» Круто замешанная на злости и страхе мысль заставила потянуться к ножу… медленно, плавно… Пальцы нащупали костяную рукоять, стиснули…
«Чего он здесь забыл? Нас учуял?»
Лыжник переступил с ноги на ногу, трубно сморкнулся, чуть не попав в Сергея.
«Скотина! — Шабанов почувствовал, как в груди зарождается нервный смех. — Встать бы сейчас и спросить: какого, мол, хрена соплями в людей кидаешься? Интересно, хватит дозорного кондрашка или нет?» Сергей представил картину и до боли прикусил губу, чтобы действительно не расхохотаться взахлеб, до истеричных слез.
Дозорный потоптался еще немного. Послышалось неизменное: «satana perkele!», под пришедшими в движение лыжами заскрипел наст. Все дальше… все тише… пока не стих окончательно.
Соседний бугорок шевельнулся, обернувшись лопарем. Букин подполз вплотную — капюшоны касались друг друга. Ветер завывал как стая голодных равков, заглушал прочие звуки хоть во весь голос разговаривай… Они шептались, едва шевеля губами.
— Нашел место сморкаться, поганец! — с чувством буркнул Сергей. — Чуть не убил гада: аж рука на ноже занемела.
— Велика беда — сморкнулся, — гнусно хихикнул Федор. Вот кабы он тебя желтой водичкой окропил…
— Тьфу, балабол! — в сердцах выругался Шабанов. — Седина уж в бороде, а тебе все хиханьки.
Букин просунул руку в капюшон, почухался.
— Ага… седина… — согласился он, — Ну ничо, вернемся — скажу женке, пусть выщипнет.
«Вернемся ли? — виновато подумал Сергей. — И чего я на Букина окрысился? Сдают нервишки, ох сдают…»
— Хочешь, я повыщиплю? — ласково предложил он. — Всю бороду. Только попроси!
Букин задумался.
— Не-а, — выдал он результат размышлений. — Пусть лучше седая будет.
Обмен немудрящими шутками немного снял напряжение. Букин на миг приподнял голову над снежной пеленой, чтобы тут же снова уткнуть лицо в снег.
— Тут он, — одними губами прошептал лопарь. — Шагах в пяти стоит.
Сергей зло ощерился, поднес к лицу Букина зажатый в кулаке нож. Лопарь отрицательно мотнул головой.
— Рано себя выдавать, — шепнул он. — Пекка насторожится, к девке совсем не подойти будет.
Шабанов зажмурился, давя готовую выплеснуться злость, и кивнул.
«Подождем… Хоть и невтерпеж. Сейчас бы вскочить, резануть по глотке сопливого каянца, рвануть туда — к лагерю!» Картины боя пронеслись перед внутренним взором: алые дымящиеся лужи на снегу, гудение стальной тетивы, толстые самострельные болты рвут кольчуги, как бересту… меч вгрызается в каянские шеи… Что? Нет меча? Будет. Вон их сколько на вражеских поясах!
Наш мир от абсолютного зла отделяет лишь очень тонкая грань, и большинство людей в погоне за наживой, сами того не замечая, ежедневно делают эту грань еще тоньше. Зло приходит в наш мир все чаще, и проявления его все отвратительней. Лишь горстка храбрецов, именующих себя Серыми Ангелами, противостоят этому, но до победы еще очень далеко. Ведь Брызги зла разлетаются повсюду.
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.