Ныне и присно - [128]
Харламов одними глазами указал на впавшего в забытье монаха, Сергей кивнул.
— И я об этом. Ты останешься — потом догонишь… а нет, так хоть монаха спасешь. Федор вежу доделает, со мной пойдет — если втихую, мы и вдвоем…
— Выйдет ли втихую? — одними губами спросил Егорий.
— Не выйдет, так и твоя сила без надобности, — отрезал Шабанов.
Харламов потерянно отвернулся.
— Идите уж, — донеслось до Сергея. — Вежу я и сам…
Букин решению не удивился, но враз потемневшее лицо выдало обуревавшее его беспокойство.
Шабанов лопаря понял по-своему.
— Ты ведь не обязан… — неловко пряча взгляд пробормотал он. — Помирать никто не подряжался…
— Ты, Тимша, за бога не решай! — моментально вскинулся Букин. — Бог, однако, знает, когда лопарю помирать. Пусть Пекка смерти боится — чай, убийцу монахов не ангелы на том свете ждут.
Уходили не оборачиваясь.
Короткие — едва в полчаса длиной, — сумерки незаметно сменились привычной темнотой. Небо очистилось, среди россыпи звезд неприкаянно переливалось северное сияние. Над горизонтом стеснительно и робко всплыл узенький серпик новорожденного месяца.
Скудное освещение, но и его хватило, чтобы Егорий, холодея от мистического ужаса, увидел, как лежащий в забытьи монах поднял руку и благословил уходящих.
Впрочем, возможно Харламову и почудилось…
Шаг за шагом… Наст скрипит под лыжами так, что кажется, и глухой за версту услышит. Связывавший Шабанова с Букиным ремешок убран в заплечную котомку-кису — без нужды при ясном небе-то, одна помеха. Особенно, если снова пеккин дозор встретится… да и нет Букина рядом — убежал дорогу разведывать.
Шаг за шагом… Сергей пытается вспомнить огни новогоднего Мурманска… в голове почему—то плывущий над рублеными церквами благовест, разговение, румяные девицы в пушистых шубках, перестук каблучков по дощатым мостовым… Где ж Мурманск? Затерялся…
Воспоминания похожи на обрывки странных снов — сказочно-красивые ледовые скульптуры рядом с модернистской железной елкой на Пяти Углах, пьяненькие скоморохи на улицах, в усталом телевизоре корчатся поп-идолы с улыбками дебилов, постнорожие комики отпускают низкопробные шутки… Все натужное, ненатуральное, даже сквозь стекло экрана пахнущее не весельем, а подсчетом гонораров.
Что-то еще упустил? Забылось…
Скрипит под лыжами снег…
Подскочил Букин, учуяв навалившуюся хандру, ободряюще шлепнул по плечу.
— Ничо, Тимша. Скоро твою свадьбу гулять будем. Ох, и напьюсь же… как последний лопарь!
Сказал и вновь умчался… с усмешечкой. Словно и не догадывается, что почти на верную смерть идут. Понимает… и Харламов тоже. Знамо — вдогон бросится, едва монах оклемается и о себе позаботиться сможет.
Спроси: «Зачем?» — удивится. «А как иначе? — скажет, — «Друзей бросать? Не по-людски это».
Что ж получается? В шестнадцатом веке — Люди… а в двадцать первом? Население?
Сергей напрягся. Оживляя книжные штампы скрежетнули зубы, вздулись желваки на скулах, зазмеились на висках жилы… Кажется, вот-вот и вспомнится — ведь не все испохабили, не все на бигмаки да гондоны с клубничным вкусом променяли…
На плечо легла жесткая ладонь, вторая запечатала рот. В ухо зло зашипели:
— Замри, Тимша. Прешь, как лось во время гона — ничего перед собой не видишь!
«Хренов лопарь! Чуть до кондрашки не довел. Сердце по сю пору у горла колотится». Шабанов люто зыркнул на Федора. Букин испуганно отшатнулся.
— Сдурел? — так же, шепотом, огрызнулся он. — Вперед глянь: небо кострами подсвечено. Пекка становище на ночь ставит. Сопку перевалить — прямо на него выйдем.
«Наконец-то!» Неуместные размышления выдуло холодным ветром реальности. По телу пробежал знобкий холодок. Шабанов нетерпеливо шагнул к Букину.
— С юго-запада… с шелоника то бишь подходить надо, — прошептал Сергей, — Там Пеккин дом, оттуда они подляны не ждут. Наверняка и не сторожат с той стороны-то.
— Эт-т верно, — ехидно заметил Федор. — Сторожить-то не сторожат… зато смотрят туда неотрывно: баб своих вспоминают, выпивку домашнюю, баню-сауну… а тут мы — здрасте вам. Вот Пекке радости!
Шабанов поморщился, но спорить не стал.
— Раз такой умный, сам и предлагай, как идти… — буркнул он угрюмо.
— И предложу, — Букин махнул рукой на северо-запад. — С побережника заходить надо. Оттуда Пекка никого не ждет.
«С шелоника — с побережника…» Нетерпение заставляло бурлить кровь. «Да хоть откуда, но побыстрее — каждая минута дорога!»
Вспомнился найденный монах — что ни говори, а чернец к лишениям приучен — прежней мирской жизнью, монашеской схимой. Приучен, а не выдержал, упал. Что о девушке говорить?
— Кережи прятать надо, — предложил Сергей. — Налегке пойдем: и быстрее, и незаметнее.
Букин покрутил головой. Призрачный звездный свет окрасил лес тысячью оттенков фиолета — от нежно-лилового мерцания полян до размашистых мазков густого индиго в распадках.
— Туда, — уверенно ткнул рукой лопарь. — Под скалой схороним. Поземка следы заметет — сам Хийси кережи не сыщет.
Подножие десятиметровой отвесной громады заливала непроницаемая чернота. В такой и днем-то не много увидишь… Словно отозвавшись на просьбу Федора, вокруг ног взвились снежные вихрики, набрали силу… лихо свистнул ветер, сорвал не успевший схватиться корочкой наста снег и понес, понес! Ноги выше колен скрылись в непроницаемой белой пелене.
Наш мир от абсолютного зла отделяет лишь очень тонкая грань, и большинство людей в погоне за наживой, сами того не замечая, ежедневно делают эту грань еще тоньше. Зло приходит в наш мир все чаще, и проявления его все отвратительней. Лишь горстка храбрецов, именующих себя Серыми Ангелами, противостоят этому, но до победы еще очень далеко. Ведь Брызги зла разлетаются повсюду.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.