Только семья. И теперь мы были лишь дружелюбными незванными гостями.
Слезы, блестящие в мягком свете, как чистые, крошечные стеклянные бусинки, катились по ее щекам, когда она прикоснулась к моей руке.
Я знал, что это было прощание.
Исхудалое старое лицо всматривалось в меня из зеркала на противоположной стене комнаты в мертвые ночные часы, каждый со своим кошмаром, разошедшимися в моем сознании таинственным калейдоскопом сцен и лиц, чтобы сказать мне, если я не понимал этого раньше, что так и должно быть.
Ни один человек не может играть жизнями и судьбами других людей и остаться нетронутым. Мое сердце отозвалось криком: «Добрый Господи, мы заплатили. Никто из нас не будет прежним.
Никто.
Никогда».
Хорановское захолустье.
10 мая 1967 года. 12:35 вечера
