Нужная вещь - [70]
Из-за слишком высокого угла запуска капсула промахнулась мимо запланированного места приводнения на 132 мили. И вертолету военно-морского флота понадобилось два часа, чтобы отыскать капсулу в Атлантическом океане и поднять ее на борт спасательного судна. Капсула с обезьяной внутри покачивалась на семифутовых волнах. В те места, где люк повредило ударом, стала просачиваться вода. Булькающая капсула покачивалась на волнах, словно мяч. Дольше на плаву оставаться было нельзя: просочилось уже восемьсот фунтов воды. Для обычного осторожного человека это означало бы два часа дикого ужаса. Капсулу подняли на спасательный корабль «Доннер», распечатали, вытащили камеру с обезьяной и открыли люк. Шимпанзе лежал со скрещенными на груди руками. Ему протянули яблоко; он взял его и съел с видимой нерешительностью. Эти два часа, проведенные в открытом море, на семифутовых волнах, внутри напоминавшей гроб камеры, были для обезьяны, вероятно… лучшим временем в этой стране белых халатов. Никаких голосов! Никаких электрошоков! Никаких ремней, отрезков шланга…
Среди астронавтов и всех участников проекта «Меркурий» царило огромное оживление. Теперь, казалось, Кеннеди и Визнер никак не могли помешать им осуществить хотя бы один пилотируемый полет. День «пробки из-под шампанского» был забыт.
Вечером, на следующий день после того, как Номера шестьдесят один перевезли обратно на Мыс, в ангар С, возле тренировочной капсулы «Меркурия» собралась огромная толпа репортеров и фотографов. Ветеринары вывели обезьяну из фургона. Когда толпа приблизилась и заработали фотовспышки, животное — храбрый малыш Хэм, которого теперь все знали, — пришло в ярость. Хэм оскалил зубы и начал огрызаться. Ветеринары едва сдерживали его. Это было немедленно истолковано прессой, этим Добропорядочным Джентльменом, как естественная реакция на мучительный эксперимент. Ветеринары затолкали обезьяну обратно в фургон, и там она успокоилась. Затем ее снова вывели, стараясь подвести поближе к модели капсулы «Меркурия», где телевизионщики установили камеры и ярчайшее освещение. Репортеры и фотографы опять ринулись вперед, вопя, толкаясь, ругаясь, щелкая фотовспышками, — и животное вновь озлобилось, готовое свернуть шею каждому, кто подвернется. Пресса истолковала это как проявление страха Хэма при виде капсулы, выглядевшей точно так же, как та, на которой он взлетел и перенес столь жестокий стресс.
Но стресс этот был совершенно иного рода. Шимпанзе снова оказался в клетке, где его мучили тренировками целый месяц. Два года назад его поймали в джунглях Африки и перевезли в клетке в эту проклятую пустыню в Нью-Мексико, где его терзала орава в белых халатах. И вот он снова здесь, где его мучили, а теперь еще появились новые мучители! Еще хуже, чем те, в белых халатах! Шумные! Безумные! Вопящие, рычащие, щелкающие вспышками! Проклятье…
В один из моментов этой безумной сцены позади ангара С была сделана фотография: на ней Хэм не то улыбался, не то корчил гримасу, которая на снимке вышла похожей на улыбку. Естественно, эта фотография была напечатана во всех американских газетах. Такова была реакция счастливого шимпанзе на то, что он стал первой обезьяной в открытом космосе… Глупая счастливая улыбка… Вот с каким совершенством Добропорядочный Джентльмен соблюдал приличия!
Что ж, в горной пустыне, в Эдвардсе, широко улыбался еще кое-кто — братья. Этим людям было отчего улыбаться. Теперь ситуация с проектом «Меркурий» прояснилась. Никто, даже рядовая публика, теперь не пропустит главного. Это было очевидно. Первый полет в проекте «Меркурий» — тот долгожданный первый полет новой пташки, за который боролся каждый пилот, — наконец-то совершился. А тест-пилотом была обезьяна! Первый полет совершила обезьяна! «Обученный в колледже шимпанзе!» — если выражаться, как астронавт Дик Слейтон перед Обществом летчиков-испытателей. И обезьяна действовала безукоризненно, совсем как человек, — ибо человеку нечего было делать в системе «Меркурия», разве что потыкаться в маловажные кнопки и переключатели. Любой обученный в колледже шимпанзе мог это сделать! Он не сбился с ритма. Подайте ему сигнал — и он дернет за переключатель. Говоря по правде — а правду теперь видел весь мир, — невозможно было представить, как обезьяну посылают в первый полет на Х-15. Результатом была бы только дырка в земле стоимостью в двадцать миллионов долларов и рассыпавшееся в порошок животное. Но для проекта «Меркурий» обезьяна была в самый раз. По сути… обезьяна и была астронавтом! Первым астронавтом! Возможно, в следующий полет отправится самка-дублер. Ну и пусть летит, черт побери! Она заслужила это так же, как и семь человек, — она прошла точно такую же подготовку!..И так далее, и тому подобное… Братья позволили своим пивным душам воспарить ввысь. Может быть, обезьяна отправится в Белый дом и получит медаль? Почему бы и нет? Пусть обезьяна выступит на сентябрьском собрании Общества летчиков-испытателей в Лос-Анджелесе. А что тут такого, ведь это уже сделал астронавт
