Нужна ли «українцям» Россия - [52]

— писал в свое время В.В. Шульгин…

Без сохранения русского единства грозит иссякнуть и та живительная почва, которая питала до сих пор русскую культуру (и делала ее великой и всемирной); а русский язык может превратиться в простое средство коммуникации, в «язык межнационального общения», не более того.

Возвратившись в Единую Русь, нынешний Киев (который в теперешнем своем качестве «столыци нэзалэжнойи Украйины» представляет малорусский провинциализм, дошедший в своем обособлении до состояния, угрожающего потерей национального облика) способен помочь нынешней России (олицетворяющей, в обособленном своем положении, провинциализм великорусский) — преобразиться из нынешней «независимой России» — в подлинную Россию, хранительницу и продолжательницу великих духовных и культурных традиций.

Все это нисколько не означает, что в воссоздаваемой единой Руси украинцам уготована какая-то служебная, второстепенная роль. И что духовным центром русского мира должна стать непременно Москва (это может не понравиться слишком многим на Украине — особенно после стольких лет безудержного и безответственного регионального самохвальства).

Малая, Южная, Русь — это, конечно, не просто недостающее звено в восстановлении Русского Дома и Русского Храма — значение ее неизмеримо большее…

Что же касается духовного центра, то соборная природа русской духовности предполагает постоянное его перемещение. Духовный центр русского мира всегда незримо находится там, где разворачиваются главные духовные баталии, где решается судьба Руси. В разные периоды русской истории центр этот был и в Киеве, и в Москве, и в Петербурге… Но, наверное не будет большой натяжкой утверждать, что было время, когда он, пусть ненадолго, переносился в Ясную Поляну, или — следовал в оголевской коляске из Петербурга в Рим, или — находился в саровской пустыне, в келии святого отшельника Серафима… Да и в последние, советские, времена, центр этот, несмотря на московскую свою прописку, — то перемещался по Европе вместе с русской послереволюционной эмиграцией, то брел дорогами второй мировой войны; успел он побывать и на островах ГУЛАГА, и в американском Вермонте, и — хоть и трагически недолгие годы — сопровождал повсюду того, кто начал свой жизненный путь в далеком алтайском селе Сростки и закончил его в донской степи в октябре 1974-го… По сути там, где на великом русском пространстве возникает наивысшее духовное напряжение, наибольший накал, где испытывается острейшая боль за судьбу России — там в этот момент и находится духовный центр русской жизни. И все остальные пространства и центры иерархически подчинены ему — внося свой посильный вклад в общее дело.

Вообще же, сегодняшнее положение Русского мира таково, что все споры о том, кому в нем формально главенствовать, стоило бы отложить до лучшей поры.

Кстати, в подобные смутные времена миссию по спасению Руси (а, значит, и лидерство) могут взять на себя ранее вовсе неизвестные личности; заря возрождения нашей родины может зажечься в совершенно непредсказуемом месте…

Современным же политикам и правителям новых «независимых государств», устроившихся на месте исторической России, не худо бы, помнить и о том, о чем многократно свидетельствовала не только история нашей страны, но и история других стран: те из государственных деятелей, которые добивались объединения разрозненных частей своего народа и являлись собирателями исторических его земель — заслуживали у потомков вечную благодарную память. Тогда как те, чья деятельность была направлена на раскол и расчленение своей страны — мазепы, петлюры и кравчуки всех стран и народов — подвергали тем самым свои народы жесточайшим испытаниям и унижениям — и были всегда ненавидимы и вечно проклинаемы своими народами.

Так что не исключено, что в будущем духовное лидерство в русском мире вполне может перейти и от Москвы к Киеву (точно так же, как в свое время оно из Южной Руси перешло на Север). Однако такое лидерство возможно для Киева только в том случае, если Киев отбросит свой украинский маскарад и станет, как прежде, русским городом — «матерью городов русских», — и лидерство это будет тогда простираться на всю Русь, а не на тот ее лоскут, который был выкроен в свое время в венских и берлинских кабинетах.

Говоря о той миссии, которую надлежит выполнить Киеву, нельзя забывать и о том, что именно в Киеве берет начало русская государственность и что, впоследствии, именно из Малой Руси вышли люди, создавшие (при Петре I) идеологию Российской империи.

И если из трех великих русских столиц — Москвы, Петербурга и Киева — главенство Петербурга выражало тяготение России к подражательному западничеству, главенство Москвы — вело к определенному изоляционизму в отношении Запада и к воплощению (в тех или иных формах) «евразийского проекта», — то, возможно, как раз главенство Киева (но только русского Киева) позволит России стать подлинно самодостаточной. Именно такая Россия может быть безоговорочным лидером вселенского православия и одним из влиятельнейших полюсов будущего многополярного мира, участвующем, наряду с другими важнейшими мировыми региональными центрами, в определении путей развития человечества.