Нусантара - [2]

И вот рука тянется к книжной полке и застывает, делая выбор между классической книгой Уоллеса «Малайский архипелаг. Страна орангутанга и райской птицы» и рассказами Джозефа Конрада — тончайшие психологические драмы его героев развертываются на пряном фоне экзотической Юго-Восточной Азии.

Гидробиолог побеждает бродягу-эклектика, и я начинаю рыться в научной картотеке. Работы по систематике морских растений и животных — их порядочно, а вот по экологии, по распределению, по образу жизни, по сообществам — почти ничего. Классические описания Румфиуса, долго жившего на сказочной Амбоине (его называли амбоинским Аристотелем) и написавшего еще в семнадцатом веке «Камеру редкостей Амбоины», три-четыре более современные, посвященные частным вопросам статьи — и все.

«Плохо же я знаю литературу по тропической литорали», — ругаю себя, как оказалось, незаслуженно. Позднее, обшарив и индонезийские научные библиотеки, я убедился, что больше действительно ничего нет. Работать на пустом месте и заманчиво, и страшновато.

Со мной едут еще пять человек. Издавна я знаю только Николая. Пятнадцать лет назад, когда мы вместе работали в экспедиции на Дальнем Востоке, это был впечатлительный юноша, скрывающий мягкость и застенчивость под маской цинизма и бравады. Теперь застенчивость ушла куда-то внутрь и стала далеко не сразу различимой. Мягкость же сменилась фанатическим упорством в отстаивании своих научных идей. С возрастом почти совсем испарилась и бравада, и напускной цинизм, но они возродились до смешного похоже в его ученике и воспитаннике Альберте, молодом гидрогеологе, вернее, специалисте по вулканическим источникам.

В отличие от этих двух скептиков минералог Валентин смотрит на мир пытливым взглядом. Когда ему встречается что-нибудь до тех пор невиданное, этот представительный кандидат наук словно опять превращается в бесхитростного крестьянского паренька, каким он был двенадцать-пятнадцать лет назад. Он всегда поражает меня то наивностью заключений, то их тонкостью и глубиной.

С кинооператором Павлом мы уже встречались на котиковых лежбищах Охотского моря. Веселый, общительный, легко дающий обещания и столь же легко о них забывающий, он устроен как-то так, что рассердиться на него невозможно. Он подкупает искренностью, острым чутьем и любовью к природе, смесью беззаботности творческого горения, способностью приноравливаться к самым трудным экспедиционным условиям. Он умеет делать все сразу же обжитым, домашним. Зато его помощник Михаил, несмотря на молодость, натура «чрезмерно сложная». Он похож на кривое ружье, которое неизвестно когда и куда выстрелит.

Мы все шестеро вначале не очень верили в реальность этой заманчивой поездки и были, пожалуй, даже несколько удивлены, когда она все же состоялась.

Конечно, первоначальные планы претерпели существенные изменения, конечно, мы посетили не все районы, в которых собрались поработать. Вместо шести месяцев мы пробыли в Индонезии целых восемь. Не все складывалось так, как было задумано, были и разочарования, и неожиданные успехи. Иногда удавалось работать с невероятной интенсивностью, иногда бывали недели томительного безделья.

1 ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Отступлю от сложившейся уже традиции описания зарубежных поездок и не буду утомлять читателя безразличными в общем для него и дорогими лишь для автора подробностями, как мощный «Боинг» взмыл над Шереметьевским аэродромом, как ухаживали за пассажирами хорошенькие индийские стюардессы в зеленых сари и с красными пятнышками на лбу…

Дели с его свинцовой удушливой жарой (боже мой! Прожить в такой бане полгода!)… Пятидневное пребывание в Бомбее — результат несогласованности рейсов авиакомпаний и отсутствия транзитной таиландской визы, которая вдруг оказалась необходимой. Короткая остановка в Калькутте, затем Бангкок, где не так уж часто бывают наши соотечественники. Впрочем, много ли успеешь рассмотреть за пятнадцать минут, да еще в аэропорту — наиболее космополитическом из всех возможных учреждений. Нумизмат Николай еле успел разменять в сувенирном киоске индийскую рупию на экзотические таиландские монетки.

И вот наконец Джакарта. После феерии огней Сингапура она кажется затемненной. Только что начавшийся ремонт в аэропорту создает впечатление какой-то запущенности и захламленности. Нас никто не встречает, ведь мы должны были прилететь пять дней тому назад из Бомбея на самолете чешской линии. Потом мы узнали, что представители МИПИ (Национальный научный совет Индонезии) встречали нас несколько дней подряд. Звоним в посольство и оттуда очень быстро приезжает разговорчивый дежурный сотрудник. Он везет нас по ночной пустынной Джакарте мимо небольших домиков с крутыми голландскими крышами из черепицы. Много зелени, почти каждый домик окружен садом. На безлюдной площади Мердека (Свобода) бьет подсвеченный разноцветными огнями фонтан. Наш спутник занимает нас разговорами о дороговизне в Индонезии:

— Подумайте только, обед в новом, только что построенном японцами ресторане «Индонезия» стоит две тысячи рупий, а петух — три с половиной.

Почему-то именно о петухе ценой в три с половиной тысячи рупий мы в последующие дни слышали несколько раз.