Нуреддин - [5]
— Господин Амираслан, не стреляйте! Это я! — крикнул Джафар.
— Джафар, ты?
— Да, господин, это я.
Всадник опустил винтовку и подъехал к Джафару.
— Чья это поклажа?
— Госпожи Гюльпери. Да вон и она сама в фаэтоне. У нас несчастье случилось. В городе ждали, ждали дедушку Имамверди, так и не дождались. Без него и поехали. Потом ось сломалась, вот и пришлось вещи навьючить на лошадей.
— Ну, ты ступай вперед, а я поеду рядом с фаэтоном,— сказал Амираслан и пришпорил коня.
Увидев всадника, скачущего навстречу, Гюльпери испугалась и закричала:
— Ой, попали в западню!
— Не бойтесь, сударыня! Наверное, это кто-нибудь из ваших родственников встречает вас, — сказал извозчик, стараясь успокоить ее.
Амираслан подъехал к фаэтону и громко крикнул:
— А что, кузина, если я вас ограблю, отниму все ваши вещи?
Услышав знакомый голос, Гюльпери обрадовалась:
— Амираслан! Как хорошо, что ты приехал! Где же отец? Он должен был нанять фаэтон и встретить нас. Получил ли он мое письмо? Не случилось ли с ним чего-нибудь? Он даже не известил меня...
— Я и не знал, что вы должны приехать, — сказал Амираслан. — Я выехал из дому рано утром, дядю, наверное, задержало то, что тут недалеко смыло мост через реку. Джафар мне уже рассказал о ваших приключению. Ты везешь с собой столько вещей, что, наверное, уже не вернешься в город, и хорошо сделаешь. Человек должен быть хозяином своего слова.
Чтобы переменить разговор, Гюльпери сказала:
— Разве ты не видишь Нуреддина?
Амираслан только теперь заметил мальчика. Он понял намек Гюльпери.
— Добро пожаловать, Нуреддин! Что, испугался меня?
— А чего пугаться? Человек человека не должен бояться.
— Да ведь почти все школьники трусы.
— Нет, школьники не трусы, есть даже очень смелые. Они знают все тайны природы и ничего не боятся.
— Ладно, ладно, не обижайся. Но если ты такой храбрый, садись на мою лошадь, а я немного отдохну в фаэтоне, — сказал Амираслан, подмигнув Гюльпери.
Она поняла его коварный замысел и лицемерно запротестовала:
— Нет, нет! Лошадь может сбросить Нуреддина.
— Она смирная и никогда еще никого не сбрасывала. Он тихонечко поедет рядом с коляской, конечно, если он не трус.
— Я не трус, — гордо сказал Нуреддин.
— А раз так, садись!
Амираслан слез с лошади и посадил в седло Нуреддина.
Гюльпери больше не протестовала.
Нуреддин пришпорил лошадь, та рванулась вперед, но мальчик крепко держался в седле.
— Не сглазить бы, умный мальчишка! — проговорил Амираслан и сел в фаэтон. Посматривая на спину извозчика, он таинственно зашептался о чем-то с Гюльпери?
Амираслан был единственным сыном Танрыкулу, младшего брата Имамверди. Родители всегда баловали его, маленький Амираслан ни в чем не знал отказа. Все его желания мгновенно исполнялись. Стоило ему увидеть какую-нибудь новую игрушку в руках своих сверстников, как он сейчас же требовал, чтоб ему купили такую же, и вопил до тех пор, пока отец или мать не удовлетворяли его каприз. В результате такого воспитания он стал вздорным, избалованным мальчишкой.
Когда Амираслану исполнилось девять лет, отец купил ему сумку и молитвенник, надел на него новые штанишки и курточку, взял подарок для моллы и повел учиться. Через три дня сын разорвал молитвенник и сбежал от моллы. Сколько отец ни упрашивал его, он упрямо твердил свое:
— Нет, не пойду больше к молле! Лучше буду в школу ходить.
Но Танрыкулу не хотел пускать сына в школу, где детей обучали на русском языке. Неприязнь к этой школе внушил ему сельский молла Иман, часто говоривший:
— Танрыкулу, ни в коем случае не отдавай сына в школу. В ней дети мусульман становятся настоящими русскими. Их заставляют отпускать волосы и носить картузы.
И учат они там не стихи Саади и Хафиза, а басни про лисиц и шакалов.
Танрыкулу боялся моллу, считался с его мнением и не знал, что делать. Он не мог не послушаться моллы, и вместе с тем ему очень хотелось, чтобы сын его был образованным. Наконец, он пошел за советом к Али-беку, ученому и мудрому старцу. Танрыкулу очень уважал его и часто советовался с ним. Там он застал какого-то незнакомца и постеснялся сказать, зачем пришел. Но когда Али-бек представил своего гостя: «Это мой близкий друг Мирза-Гасан, познакомьтесь», Танрыкулу выложил все, что было у него на душе.
— Не слушай ты никого. Если хочешь, чтобы сын твой стал человеком. — посоветовал ему Али-бек, — отдай его в школу, а молла Иман чепуху тебе наговорил. Школа не делает детей русскими. Все это вздор. Учитель тоже может подтвердить.
Мнрза-Гасан улыбнулся:
— Если ислам можно уничтожить только тем, что дети не бреют голову и носят картузы, то молла Иман прав, конечно. Интересно все же, в какой книге он мог вычитать эту премудрость? Я подозреваю, что он сам все это выдумал. Пришли ко мне скорей своего сына и, уверяю тебя, не пожалеешь.
Но Амираслан и в школу ходил недолго. Избалованный девятилетний шалун извел всех учителей, они не в силах были справиться с ним. Не проходило дня, чтобы он не поссорился или не подрался с кем-нибудь из учеников. Однажды во время драки он ранил ножом одного своего товарища и был исключен из школы.
В течение двух лет Танрыкулу отдавал сына то в одну, то в другую школу, но тот нигде и ничему не хотел учиться.
