Что делать потом, как жить дальше? Вопросы возникали сами собой, но Нумизмат упорно отгонял их от себя. В Силине сейчас как никогда прежде проявилась черта характера, больше всего в своё время бесившая Наташку, — упрямство. «Ему хоть кол на голове тёши, а он все равно своё гнёт!» — как-то в сердцах сказала жена Силина во время жарких предразводных боев. Вот и сейчас Михаила словно заклинило.
«Все равно он у меня ещё попляшет краковяк!» — упрямо думал Нумизмат, чувствуя, как безысходная тоска покидает его душу и тело. Вернёт он себе коллекцию или нет, но этот Клерк своей жизнью заплатит за его, Силина, разрушенную жизнь.
Вконец промёрзший, но взбодрившийся, Нумизмат поднялся со скамейки. Уже покинув сквер, он вспомнил про памятник-валун, но возвращаться и смотреть, кому поставили такой большой булыжник, не было ни желания, ни сил.
«Какая страна, такие и памятники», — ухмыльнулся Михаил. Родившаяся совсем недавно ненависть к родной стране начала принимать гипертрофированные формы.
А день тем временем потихоньку близился к вечеру. Силин понял, что уже ничего сегодня не успеет — надо было искать какой-то ночлег. С метро он связываться больше не стал, трамваями и троллейбусами начал добираться до Комсомольской площади — самого беспокойного в столице места.
По пути он скупил с газетного лотка почти всю периодику. Продавщица чуть не подпрыгнула от радости. Залежалые номера «АиФ», «Совершенно секретно», бульварных листков этот высокий неулыбчивый человек взял не глядя. Наблюдая, как Силин утрамбовывает в сумку бумажную кипу, продавщица подумала: «Мужик не иначе как во Владивосток едет. Сколько чтива набрал».
— Счастливого пути! — пожелала расчувствовавшаяся лоточница, отдавая Силину сдачу. Тот сначала удивлённо поднял брови, а поняв, в чем дело, с усмешкой ответил:
— Спасибо, и вам того же!
Теперь ему надо было решать проблему ночлега. Про гостиницу даже думать было нельзя, с его документами это было подобно добровольной явке с повинной. У дверей же Казанского вокзала его ожидал неприятный сюрприз. Вход для таких, как он, безбилетников оказался платным. Силин отошёл в сторону, уступая дорогу тележке грузчиков, в три яруса заполненной огромными клетчатыми сумками с импортным барахлом. Чертыхаясь, Михаил полез в карман за деньгами, заранее с тоской представляя себе подобие отдыха в зале ожидания: жёсткое сиденье, частое пробуждение от боли в затёкшем теле, постоянный страх за стоящую у ног сумку и ночные часы, растягивающиеся до бесконечности. В эту секунду его кто-то осторожно тронул за руку:
— Мужчина, вам не ночлег нужен? Могу предложить, и недорого.
Обернувшись, Силин увидел невысокую женщину, одетую достаточно скромно и без особых изысков: старенькое пальто синего цвета с серой норкой на воротнике, точно такая же шапка. На вид ей было лет сорок-сорок пять, лицо сохранило остатки милой женской красоты. Скромный макияж и отсутствие следов пристрастия к алкоголю заставили Михаила послушно отойти с ней в сторону от входа.
— Так вам нужен ночлег? — снова спросила женщина.
— Да, хотя бы на ночь, — признался Силин.
— У меня есть лишняя комната на двоих. Ужин, завтрак, чистые простыни.
— Сколько?
Сумма вполне устроила Нумизмата. В самых скромных гостиницах драли во много раз больше.
— Хорошо, — согласился Михаил.
— Деньги вперёд, — торопливо добавила женщина.
— Согласен, — кивнул головой Силин.
— А можно посмотреть ваш паспорт? — несколько нерешительно попросила хозяйка.
Силин улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, полез в карман за своим «молоткастым-серпастым», но сердце его невольно сжалось. Хозяйка ночлега быстро пролистала «краснокожую паспортину» и с видимым облегчением вернула документ Нумизмату.
— Пойдёмте, здесь недалеко.
По дороге к троллейбусной остановке Силин выяснил, что женщину зовут Надей. До дома её они ехали минут десять.
«И это называется недалеко! У нас за такое время можно пол-Свечина объехать. Хотя для Москвы, наверное, и в самом деле близко».
Дом, в котором жила Надя, оказался старой, ещё дореволюционной постройки, со своеобразной архитектурой сквозного коридора, так удачно подошедшего к коммунальному быту.
— Раньше тут у нас три семьи жили, — пояснила Надя. — Затем мы вот поселились, только не очень удачно. Сначала у меня муж умер, потом отец с матерью, так что одна комната пустует. А деньги нужны — и за квартиру много платить приходится, и дети растут не по дням, а по часам. Одни расходы.
Силин насчитал в длинном коридоре семь дверей, четыре с одной стороны, три с другой. Чуть дальше помещалась кухня. Надя открыла одну из дверей, пропустила туда постояльца. В небольшой комнате разместились две кровати, на старомодной тумбочке — не менее старинный черно-белый телевизор, рядом кресло, журнальный столик.
— Обстановка, конечно, не очень, — смущённо заметила хозяйка.
— Да нет, ничего, в иных гостиницах бывает и хуже, — подбодрил её Силин, затем достал деньги и расплатился.
Надя ушла, но не успел Нумизмат раздеться и выложить на кровать свой немалый запас газет, как хозяйка снова постучала в дверь.
— Пойдёмте поужинаем.
На этот зов Силин откликнулся с радостью. Пустой желудок давно уже сигнализировал ему, что съеденные поутру пельмени переработаны на калории и отходы.
