Нумансия - [17]

Придите же, смотрите же скорее:

Вот Теоген усердно нож свой точит, —

Жены любимой, милых деток шеи

Он кровью злою сейчас омочит.

Но жизнь постылая еще труднее

Тогда убийце будет. Он захочет

К себе приблизить час конца ужасный,

Избрав путь к смерти, для других опасный.

В о й н а

Итак, идем! Но требую работы

Я тщательной, приказов исполненья

Точнейшего! Направьте все заботы

К тому, чтоб в план не вкрались измененья.

Уходят.

Выходит Теоген с двумя мальчиками и девочкой. С ним жена.

Т е о г е н

Преодолел в себе любовь отца я.

Кто храбр, свой замысел осуществляет.

О чести мысль, высокая, святая,

О дети, руку эту направляет.

Ужасна пытка дней пережитая,

Но горшую нам рок уготовляет:

Мне долгом предначертано высоким

Стать ныне вашим палачом жестоким.

Сыны мои! Вы римскими рабами

Не будете, а римской силе вражьей

Бахвалиться ни в чем не дам над вами,

Пусть покорить нас им удастся даже.

К свободе путь указан небесами,

Он — человеческой ладони глаже.

Небесным знакам набожно поверьте,

Что путь для нас — отдаться в руки смерти.

Тебе ж, супруга милая, доставит

Смерть избавленье. — Римлянам развратным

Супруг твой радости не предоставит

Супруги телом любоваться статным.

От этой муки меч тебя избавит.

Корыстный враг со жребием превратным

Сам встретится. Давно в нас мысль окрепла

От города оставить груды пепла.

Я первый высказал, что справедливость

И честь велят свести нам с жизнью счеты, —

Не ждать, чтоб римлян дерзкая кичливость

Нас обрекла на ужасы их гнета, —

Мне можно ль в смерти выказать трусливость,

В ней быть последним? Сыну — тоже?

Ж е н а

Что ты,

Супруг мой!.. Я б судьбу благославляла,

Когда бы жизнь она нам оставляла, —

Но выход нам не выискать искусный;

Нам близкой гибелью грозят тираны…

Так слаще, чем от римской стали гнусной,

Смерть от тобою нанесенной раны.

Сверши же долг торжественный и грустный!

Прошу тебя, в святилище Дианы

Пойдем, мои друг,[45] и в этом строгом храме

Железом нас пронзи и ввергни в пламя.

Т е о г е н

Здесь мешкая, пыл жертвенный остудим.

Умрем скорей, отбросим страх и жалость.

С ы н

Что плачешь, мать? Куда ж идти мы будем?

Я с ног валюсь… Повремени же малость.

Ужель сейчас еды мы не добудем?

От голода я чувствую усталость.

Ж е н а

Пойди ко мне на ручки. Будешь слушать?

Тебе я — хочешь? — смерти дам покушать.

Они уходят, и выбегают два мальчика, из которых один впоследствии бросится с башни вниз.

М а л ь ч и к

Куда б нам, Сервий, убежать?

С е р в и й

Я думаю, тебе виднее.

М а л ь ч и к

Да ну же, двигайся скорее,

Иначе нам несдобровать.

За нами гонятся поспешно,

Настигнут нас, мечи воткнут!

С е р в и й

Быстрее нас они бегут,

И нам не ускользнуть, конечно.

Куда бы спрятаться, куда?

Опасность близкая смущает.

М а л ь ч и к

Отец мой башню защищает,

Так, думаю, бежать туда.

С е р в и й

Ты, друг, беги туда, пожалуй,

Один, а я не побегу.

От голода я не могу

Ни шагу сделать. Путь немалый!

М а л ь ч и к

Не можешь?

С е р в и й

Еле на ногах

Держусь.

М а л ь ч и к

Плохая ты опора!

Покончат здесь с тобою скоро

Иль голод, или меч, иль страх.

Да, тут нетрудно умереть,

Со всех сторон грозят увечья!

Прощай! Ни угодить под меч я

Не собираюсь, ни сгореть.

Уходит, а выходит Теоген, с двумя обнаженными мечами и окровавленными руками. Сервий, как только его заметил, сейчас же убегает за кулисы.

Т е о г е н

Кровь тела моего, что здесь я пролил, —

Кровь дочери и двух малюток милых;

Рука, которой я убить позволил,

Вняв зову доблестей, душе постылых;

Рок, что меня так тяжко обездолил,

Ты, небо непреклонное, — вы в силах

Меня от жизни горестной избавить

И скорой смерти мне почет доставить.

Нумансианцы храбрые, сочтите,

Что перед вами — римлянин презренный…

И родины обиду отомстите,

Проливши кровь вот этой плоти бренной.

Из двух мечей моих один примите

За вызов, что бросает враг надменный.

Окончив дни мои в пылу сраженья,

Я чувствовать не буду униженья.

А жалкий труп, покинутый отрадным

Дыханьем жизни, други, тотчас бросьте

В большой костер; пускай в огне громадном

Горячим пеплом станут эти кости.

Итак, за дело! Жду с волненьем жадным…

Сердца друзей сердцами полных злости

Врагов смените. — Любо вам решенье

Меня обречь на жертвоприношенье?

Н у м а н с и а н е ц

О Теоген, кого ты призываешь?

Зачем о смерти редкостной хлопочешь?

Кровавых дел позором покрываешь

Ты родину! Своих друзей порочишь!

Т е о г е н

Нумансианец! Что ж ты забываешь

Про меч свой? Страх берет? Или не хочешь?

Знай, римлянин стоит перед тобою:

Бери же меч, приготовляйся к бою.

Такой вот способ смерти изберу я,

Лишь он один приемлем и прекрасен.

Н у м а н с и а н е ц

Судьба, беду нам за бедой даруя,

Нас на него толкает; я согласен.

Пойдем же, друг, на площадь. Там, пируя,

Горит костер; он стал не безопасен,

Но в нем спасенье. — Победитель может

Предать огню того, кого уложит.

Т е о г е н

Отлично, друг. Пора! Приходят сроки,

И умереть исполнился я жаждой.

Убьет нас меч или огонь жестокий, —

Провижу нашу славу в смерти каждой.

Уходят.

Сципион, Югурта, Квинт Фабий, Гай Марий; с ними несколько римских солдат

С ц и п и о н

Но если я теперь не ошибаюсь,

И ложными нельзя назвать те знаки,

Что нам поведали о состоянье

Нумансии, — моленья, шум и стоны,

И в ясном небе столб огня высокий, —

То сразу возникает подозренье,

Что бешенство и варварская ярость