Нулевая борьба. Пролог - [39]

Запись 94. «Она выжила. Я всю ночь просидел рядом и думал над тем, что сделал. Мне кажется, я совсем потерял себя. В кого я превратился, даже не понимаю. Все эти старания — ради чего? Ради того, чтобы забить своё творение до полусмерти за своё же ужасное отношение? Когда я успел таким стать? Не представляю, что она чувствует. А ведь она действительно чувствует, и это, наверное, больше всего угнетает, ведь она была мне большей дочерью, чем Гемелла. За чем я гнался? Мне кажется, будет лучше, если я уйду. Так будет безопаснее для неё. Если я хочу сохранить ей жизнь, пока мне снова что-то не взбрендило в голову, мне нужно покинуть её. Ради неё самой».

Запись 95. «Выломал решетку в вентиляции, чтобы она могла выходить наверх, когда я уйду. Надеюсь, она однажды простит меня за мою жестокость».

Запись 96. «Появился жар. Сначала я не понял, что к чему, но после дошло, когда увидел царапину. Гусёныш наступила в препарат, когда уронила его, а потом, поцарапав меня, занесла его в мой организм. Поскольку доза была маленькая, то и реакция пошла слабая, потому я не сразу сумел заметить возникшую проблему».

Дальше текст был трудночитаемым, будто писал другой человек. Какие-то петельки еще совпадали в почерке, но, в целом, было что-то совсем не то.

Запись 97. «Состояние ужасное. Жуткий жар. Пишу через силу. Наверное, это последняя запись. Уже замучился пить. Как же тяжело формулировать мысли! Почему-то хочется выть. Поцарапано было левое плечо, и моя левая рука начала меняться. Да и сам я начал трансформироваться в какое-то лохматое чудовище. Ввел себе очеловечивающий препарат. Теперь жду. Если больше не будет записей, значит, всё. Конец. Больше нет меня...».

Далее в дневнике была лишь одна корявая запись, которую было трудно прочесть. Я решил отойти, чтобы как-то переварить прочитанное. Описанные события казались какими-то нереальными. Но, с другой стороны, моя Гем — живая свидетельница и участница тех событий. Всё произошедшее, конечно, было ужасным. Но и, что скрывать, интересным! Оно стало частью моей жизни, словно я читал интересную книгу, которая была основана на реальных событиях, которые затрагивали и меня, потому что моя Гемелла — это Гусёныш, который перенес жуткую трагедию. И, несмотря на это, она мне тогда доверилась и легла ко мне на ногу, не убила меня и даже стала слушаться. Я назвал её Гемеллой, и она приняла это, хотя Ромеро ни во что не ставил её именно из-за той, другой Гемеллы. Это... Просто с ума сойти! Она столько перенесла и всё равно находила в себе силы жить дальше.

Продышавшись и успокоившись, я решился прочитать последнюю запись.

Запись 98. «Прости, Гусёныш. Моя Гемелла — это ты».

Это было единственное, что я смог разобрать, и то не был уверен в том, что всё правильно прочитал.

Мое отношение к Ромеро пошатнулось в очередной раз. Ведь все мы однажды поступаем не так, как следовало бы. В такие моменты мы ведомы волей случая, который слишком сильно завладевает нашим сердцем и тащит нас по ступенькам судьбы так бесцеремонно и жестоко, что хочется кричать. Но рот заткнут, и всё, что мы можем, это просто ждать, когда судьба нас отпустит. А после остается только жить с последствиями. Видимо, так и случилось с Ромеро. По крайней мере, мне хочется в это верить, ведь он все-таки сумел начать видеть жизнь должным образом. Такое, конечно, простить очень сложно, проще винить человека за то, как он поступил. Но ведь и умный может однажды предстать дураком! Все мы порой совершаем ошибки. И что теперь, надо за это нас ненавидеть? Ответим честно: нет. Себя мы всегда готовы простить. А других?

О дальнейшей судьбе гениального ученого можно было только гадать. Возможно, он выжил и где-то начал всё с нуля. Возможно, всё еще бегает химерой и каждый день борется за жизнь, а возможно, его давно уже нет. В любом случае, его история поучительна. Я взял из неё, по моему мнению, лучшее. Боль нужно пережить, выстрадать, отмучиться, извлечь из неё уроки, а после — всё отпустить и не гоняться за фантомами, которых на самом деле невозможно догнать. Это бегство по кругу. Нулевая борьба. Бессмысленное сражение с вымышленными врагами. И не то что бы на этом всё заканчивается, вовсе нет. Дальше начинается другая жизнь, в неё приходят другие люди, другие события, и всё меняется. Если, конечно, не начинается второй круг нулевой борьбы и человек не бежит строить из пришедшего нового неповторимый образ старого.

ГЛАВА XV

После прочтения дневника я какое-то время переживал свои эмоции, а после понял, что не знаю, куда себя деть. Время шло, я занимался то уборкой, то готовкой, то просмотром новостной ленты, но чего-то мне не хватало в жизни. Дневник стал каким-то откровением, которое захватывало меня, и то, что я его растянул на такой долгий промежуток времени, только усугубляло ситуацию, поскольку я жил, пропитавшись событиями из него, гадал о том, что будет, и в итоге стал его незаписанным продолжением, которое не знало, как быть дальше.

Запись 99. «Сами по себе гении рождаются нормальными, но жизнь делает их сумасшедшими. Именно это я понял, читая дневник. Не знаю, почему я решил его продолжить и не заводить свой собственный, но мне кажется, так будет правильно. Я стал частью его и своей жизнью пишу продолжение, как, наверное, любой человек, который, возможно, его прочитает. Эта мысль пришла мне в голову, когда я столкнулся с тем, что после прочтения уже не могу быть прежним. И, если ты это читаешь, знай: ты тоже не будешь прежним человеком. Любая мысль, над которой мы думаем, задерживается в нас дольше, чем нам кажется, потому что раз уж сознание уделило ей внимание, то подсознание и подавно. Нам даже в голову не приходит, из какого количества случайной информации мы состоим. И все якобы гениальные мысли и инсайты, которые нам приходят на ум, не более чем уже ранее услышанное или сказанное. При этом оно зачастую не проходит конвейер сознательной мысли. А что до безумных гениев, то они творят, комбинируя мысли и идеи непривычным образом. Именно поэтому среди психически больных так много гениальных людей. Эпилепсия, шизофрения и еще множество диагнозов, с которыми можно войти в историю. Выбирай любой. Но важно при всём этом помнить, что, проникнувшись чем-то вроде интересной книги, фильма или идеи, мы становимся их продолжением, поскольку несём в себе эту часть дальше, как свет в ладонях, который люди передают друг другу. Мы можем однажды подумать, что забыли о волновавшем нас. Но оно навсегда с нами. В нашей голове. В структуре нашего мозга. Закрепилось в нейронных связях. И потому мы — продолжение того, что нам однажды стало интересным».