Ну, здравствуй, жена! - [3]

— Я найду Веру и верну тебе строн. Он мне не нужен. Я останусь в этом мире. — Изегер ни на минуту не оторвался от чтения. Он лихорадочно переворачивал страницы, по большей части останавливаясь на объявлениях, где мелькали русские фамилии.

— Сын, оставь газеты, — отец положил ладонь на руку Изегера. — Я никогда не говорил тебе, но строн имеет одну особенность. Его можно призвать.

Изя резко поднял голову.

— Да, его можно призвать, и он притащит с собой ту, на чьей шее висит. Твоя мать как-то пыталась от меня сбежать. Я не был ей верен, и она не захотела смириться. Касси уже носила тебя под сердцем, поэтому не сняла амулет. Вернув твою мать, я попытался сделать ее счастливой, но Касси не захотела жить. Родив тебя, она покинула наш мир.

Изегер и сейчас помнил, как его шокировали признания отца, но возможность вернуть Веру отодвинула все терзания на задний план.

— Что я должен сделать?

— Приказать. Ты должен приказать строну вернуться. Закрой глаза, представь амулет до мелочей. Как перекрещены руки, на каком запястье лежит змеиная голова. Если не помнишь, подсказываю — на женском. Ты видишь, как вспыхивают камни на змеином теле? Услышь сердцебиение и заставь камни мерцать в том же ритме. Получается?

— Да.

— Теперь приказывай.

— Вернись.

— Громче.

— Вернись!

Изегер открыл глаза, но кроме отца в комнате никого не было, хотя ему показалось, что он почувствовал движение воздуха.

— Сын, я сожалею. Скорее всего, ее нет в живых. Сила заклятия столь велика, что будь твоя жена хоть полумертвая, она оказалась бы здесь.

— Я тебе не верю! — Глаза сына потемнели, стали почти черными.

— Ты же знаешь, как для меня важно, чтобы строн вернулся. Без него ты никто. Маг без будущего.

Изегер тряхнул бутылку, в которой почти не осталось кремвиля. Отчего же так больно? Напиток из сушеных ягод с острова Безумных магов всегда справлялся с воспоминаниями, отупляя до равнодушия.

— Принесите еще бутылку.

Он глотал прямо из горлышка. Зеленые струйки текли по подбородку, намочили грудь, но Изегер глотал и глотал, лишь бы унять боль, которая мучает его до сих пор.

Он не поверил словам отца и еще долгих тридцать лет искал пропавших женщин. Измученный и отчаявшийся, он вернулся в Агрид, где застал старого лорда Ханнора при смерти.

— Сын, я сохранил для тебя зерна саара, — на ладонь Изегера упали три зерна, похожих на яйца колибри. — Ты должен дожить до того момента, когда твой строн вернется. Пусть пройдут века, но его найдут. Амулет невозможно ни сломать, ни расплавить, поэтому рано или поздно, он окажется у какой-нибудь женщины, которая наденет его на шею. Строн притащит ее к тебе, выполнив давний приказ. Для заклятия призыва нет срока давности.

— А если это будет мужчина? — Изегер покатал зерна на ладони. Такие маленькие, а продлевают жизнь на столетия. — Или ребенок?

— Амулет на них не среагирует. Только на женщину. Он поймает ее сердцебиение и сработает.

Изегер закашлялся, глотнув слишком много. Подошел к окну, подставил лицо холодному ветру, тряхнул головой, отбрасывая длинные волосы за плечи.

Зерна саара позволили жить долго, а ежедневные занятия с оружием, вылазки в стан врагов Агрида оставили тело подтянутым, ловким. Ему нельзя стареть. Почти семьдесят лет Изегер ждет возвращения своего строна. И неважно, кого притащит амулет — женщину, девушку или старуху. Лорд, не задумываясь, разберется с любой преградой, вставшей на его пути. Обретя амулет, он женится и у него обязательно родится наследник. И тогда род Ханноров — магов, разрывающих пространство, продолжится.

Изегер отшвырнул пустую бутылку. Она разбилась о каменный пол на тысячу мелких осколков. Солнечные лучи, прикоснувшись к ним, отразились снопом зеленых искр.

«Совсем как глаза у змейки на амулете» — подумал Изегер, и за его спиной кто-то громко чихнул.

Мужчина медленно обернулся. На него смотрели широко раскрытые глаза незнакомки, на шее которой висел его строн. Изегер забыл, что он обнажен. Развернувшись всем телом, осклабился в хищной улыбке и произнес:

— Ну, здравствуй, жена.

Хмурое осеннее солнце дарило скупые лучи, они с трудом пробивались сквозь плотную завесу низких облаков и приносили мягкий свет в Агрид. Один из этих лучей, вслед за взглядом мага, лаская, очерчивал фигуру незнакомки. Маленькие стопы, длинные ноги, скрытые диковинной юбкой, тонкая талия, которую Изегер мог бы обхватить ладонями, высокая пышная грудь вздымалась в волнении. Волосы его жены раскинулись по плечам, золотым мерцанием своим напоминая прекрасную луну Агрида, глаза темнели сладкой летней ночью, а приоткрытые губы были цвета спелой вишни. Такая прекрасная. Такая чужая. Сон долгожданный и томящий. Глоток свежего воздуха.

Строн украшал тонкую шею незнакомки, драгоценными изумрудами мерцали на нём глаза змейки. Как только Изегер подумать мог, что блеск какого-то стекла может быть с ними сравним? Что вообще может сравниться с реликвией рода Ханнор? Годы, подобно осеннему солнцу Агрида, скупо дарили воспоминания, оставляя больше сумрака в мыслях, притупляя боль, но и воруя яркость красок.

Его будущая жена стояла так же неподвижно, чуть сощурив глаза и наблюдая за Изегером. В них не было страха, лишь непонятное магу ожидание. Взгляд с любопытством скользнул по его фигуре, ненадолго задержавшись на груди, опустившись ниже, окрасил щёки незнакомки смущенным румянцем и только после вернулся к глазам. Его будущая жена моргнула, попавшись на неприличном разглядывании, порывисто вздохнула, закричала и принялась бросать в Изегера всё, что только попадалось под руку.