Ну и что, что тролль - [63]

Не успели они опомниться, как один из официантов, не смущаясь пижамой Тилли (некоторые гостьи были одеты ещё чуднее), подал им высокие бокалы с чем-то золотистым, а широкоплечие молодые люди, родные братцы "шкафа", подвели их к хозяину сборища. Тот стоял в стороне ото всех, а гости подходили к нему и делали это как-то неестественно, скованно, как будто немного побаиваясь.

Не понравился Тилли и Андрею этот хозяин, ну, просто с первого взгляда: жирный, противный, он смотрел из-под полуопущенных век и держался так, словно ему принадлежали не только эти парк и особняк, но и весь мир. А на гостей он глядел, словно они пустое место и ничего не значат! Одет он был в безвкусную пурпурную мантию с широкими рукавами и золотым шитьем и что-то вроде черного тюрбана, усыпанного сверкающими камнями. В руке держал стакан с томатным соком… судя по цвету, даже с кетчупом, и коротко кивал и бурчал что-то гостям без тени улыбки или гостеприимства.

Итак, он посмотрел на них, потом на стакан и, обращаясь к стакану, спросил:

— Вы показали им нашу главную достопримечательность?

— Нет, — ответил один из "шкафов".

— Нехорошо, — укорил шеф стакан.

"Шкафы" кивнули, но Тилли и Алексей промолчали: Тилли, потому что если этот надутый индюк беседует со стаканом, то пусть тот ему и отвечает, Алексей же из осторожности.

— Так покажите. Это очень занимательно и поучительно!

Свита "шкафов" с любезными, но хитрыми улыбками повели их назад, к террасе-парковке, и они поняли, что предстоит какое-то неприятное зрелище. Ужас опять зашевелился во всем теле Матильды, вызывая дрожь даже в кончиках пальцев. Алексей старался ничего не пропустить и не дать застать себя врасплох. Они остановились возле ограждения из валунов и непонимающе посмотрели на сопровождающих.

— А вы присмотритесь получше, — сладким голосом посоветовал один из них.

Тилли уставилась на ближайший валун, не понимая, что должна в нем рассмотреть. Камень как камень. Не столб, конечно, а более необработанной формы. Чуть закругленный верх, а сбоку из него торчит какой-то выступ, ниже… У неё вдруг перехватило дыхание. Не закругленный верх и не выступ, это голова и рука, закрывающая голову испуганным жестом, локоть торчит, колени чуть согнуты, а вторая рука прижата к сердцу. Скульптура женщины?

Она заметила, что Алексею тоже не по себе, а "шкафы" ответили на их взгляды всё теми же лицемерными улыбками. Но молчали, и Тилли опять взглянула, но теперь уже на другой валун. Тут перед ней был мужчина с гневным лицом и рукой, которую он хотел, но не успел протянуть вперед. Третий валун изображал еще одного мужчину с открытым в беззвучном крике ртом. Изображал?

Он выглядел таким живым, словно вплавленным в камень, что она похолодела. Целые килограммы холодных льдинок осели у неё на спине, несмотря на жару, а во рту мгновенно пересохло. Тилли глотнула из бокала и спросила:

— Что это?

— Достопримечательности! — с идиотской жизнерадостностью ответил один из "шкафов", а другие молча кивнули. Алексей выглядел очень обеспокоенным.

Затем в том же порядке все повернулись и прошествовали назад в парк. Хозяина на прежнем месте не оказалось, он стоял возле розария и снисходительно разговаривал с кем-то. Число гостей явно увеличилось, но никто из них не проявлял желания подойти к хозяину. В толпе сновали уже не только официанты, но и официантки, разнося подносы с какими-то колбасками на палочках и бутербродиками.

Одна из них остановилась передо Тилли, и та машинально взяла колбаску. Закуска оказалась до невозможности наперченной, так что Тилли сделала большой глоток из бокала.

— Хватит лопать. Пора уходить, — не разжимая губ, сказал ей Алексей.

Они начали осторожно продвигаться по лужайке в сторону подстриженных кустов. Ещё немного, и можно будет спрятаться за ними и, пригнувшись уйти отсюда.

И тут уголком глаза Тилли уловила какое-то движение. Движение чего-то непривычного. Она резко обернулась и выронила бокал.

Валун катился с террасы на лужайку.

Бесшумно набирал скорость и кувыркался прямиком в сторону розария. Причудливый, жутко-тёмный, не отражающий огни, на фоне иллюминированного парка он выглядел устрашающим порождением мрака.

Гости на лужайке шарахнулись во все стороны, не успев даже вскрикнуть. Нескольким из них невероятно повезло — валун перескочил через них. И вот уже проломил низенькую желтоватую живую изгородь вокруг розария. Вдавил в землю несколько кустов роз. Разбил вдребезги пустой столик. Гости за столиками замерли, открыв рты, как мужчина там, в валуне ограждения. Никто не крикнул, не двинулся, всех словно пригвоздило к месту. Но не раздавило: непонятно почему валун опять высоко подскочил и спикировал прямо на хозяина.

Тот не разевал рот, не замирал и не пугался. Но и не отступил. Он взглянул на падающий валун и выставил против него ладонь властным жестом существа, которому покоряются "кто-то" и "что-то", живое и неживое. Который плевать хотел на такие мелочи, как сорвавшаяся с высоты глыба!

А затем валун врезался в хозяина, огромная каменная фигура подмяла его под себя и замерла, как чудовищный памятник на мгновенно образовавшейся могиле.