Ну, «братец», погоди! - [22]

Брысь, не готовый к проснувшимся в хозяйке сверхспособностям, испуганно присел и напрудил на месте. Но, осознав, что взрыв был там, а он, невредимый, тут, отступил и, потрясая лапой, весьма правдоподобно сделал вид, что лужа тут давно. При этом кот покосился на Виину так укоризненно, словно лично видел, как девушка её делала.

До казуса я собиралась спросить, что за отношения между Вииной и кузеном, и почему она использует меня, чтобы насолить Роктару, но после «бонусного» наказания отложила этот щекотливый вопрос. Подхватив кота, я развернулась и молча направилась обратно. Если случилась неприятность, то лучший выход – притвориться, что так и было задумано.

А лужа… Это Виине за «водные процедуры».

Миновав столовую, мы со сфинксом спустились на кухню, где уже вовсю кипело, скворчало и пахло так аппетитно, что рот наполнился слюной, напоминая, что я сегодня только позавтракала. Но я не стала задерживаться у плиты, лишь спросила Фагана:

– Можно нам кое-что взять в кладовке?

– Что именно? – искусно маневрируя на табуретке, чтобы достать до кастрюли, уточнил карлик.

– Мух, – честно призналась я.

– О-о! – мельком покосившись на кота, довольно протянул Фаган. – Его лысейшество знает толк в деликатесах! Берите там, в синей банке, на самом верху. Отборные!

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я.

Игнорируя возмущённый взгляд Брыся по типу «Как ты могла предположить, что я стану есть мух?!», я спустилась в сырую и прохладную кладовку. Именно сюда не раз пытался пробиться Хискет, но Фаган стойко охранял святая святых. Я с любопытством рассмотрела пучки ароматных растений под потолком, провела кончиками пальцев по холодным банкам с чем-то тёмным, когда заметила ту самую – синюю.

Поставив кота на пол, приподнялась на носочках и потянулась к ней, решив отсыпать немного ядовитому воробью, как вдруг услышала за спиной шум падения, сопровождающийся страшным звоном разбитого стекла и диким «Мра-а-ау-у!», от которого кровь стыла в жилах.

Мгновенно позабыв про мух, я развернулась как раз вовремя, чтобы заметить серую стрелу, метнувшуюся к двери. Как на всякой уважающей себя стреле, на Брысе тоже красовались перья. Стеклянные. Они отходили от горлышка банки, которое болталось на шее несчастного животного. Остатки самой посуды лежали у меня под ногами, а в нос ударил знакомый аромат корневища валерианы.

Бедный Брысь! Такой соблазн, никто бы не устоял… Из рода мяукающе-усатых.

Я кинулась за котом, а со стороны кухни уже раздался оглушающий грохот, перемежающийся звяканьем падающей посуды. Доносились некоторые словечки – пусть и незнакомые, но с такой экспрессивной окраской, что не возникало сомнений в их значении.

Но как бы ужасно это ни звучало, выглядело всё куда хуже. Фаган, сидя на столе, с видом Конана-завоевателя размахивал поварёшкой и выкрикивал нечто грозное. Над головой карлика вороном кружил довольный Хискет. Брысь в сверкающем шипасто-стеклянном ошейнике метался с полки на стену и, наискось пересекая потолок, в пятый раз обрушивался на стол, выдавая при этом дикий кошачий клич. Хвост сфинкса торчал прямо, будто антенна для приёма сигнала из космоса.

– Забористая валерьянка в этом мире, – оторопело пробормотала я.

Но тут на кухню вбежал Роктар. Как раз в этот момент Брысь с выпученными от валерианового безумия глазами пошёл на шестой круг…

Пробежался кот и по брюнету, причём так, что располосовал ему осколком «ошейника» щёку до крови. Парень зашипел не хуже моего кота и, зло глянув на него, сложил пальцы, явно собираясь отправить сфинкса туда, куда давно собирался, – в гости к демонам.

Не думая, я с криком Дианы-охотницы метнула в парня то, что было. А в руках у меня невесть как оказалась та самая синяя банка. Звякнуло, и сушёные мухи разлетелись по всей кухне будто живые, а сражённый прямым попаданием колдун рухнул на пол и замер без движения. На грудь его свалился ядовитый птиц, от счастья потерявший сознание. Или, что скорее, от мучительного выбора – за какой мухой ему гнаться.

Сверху на эту парочку посыпалась вся сушёная наживка.

Воцарилась тишина, даже кот замер на месте, слегка пристукнутый успокоительной поварёшкой Фагана. Остатки опасного украшения рассыпались, задребезжали осколки. Под этот аккомпанемент и появился верховный колдун. Оценив развернувшуюся перед ним картину кастрюльного побоища, он растерянно посмотрел на сына и спросил:

– Что с Роктаром?

– Он под мухой, – всхлипнув от едва сдерживаемого смеха, я сползла по стеночке.

Вот и настиг злобного братца лысый котец!

Едва справившись с нахлынувшей истерикой, я подхватила чистую салфетку и, приложив её к оцарапанной щеке уже очнувшегося парня, помогла Санокону поставить сына на ноги. Роктар тут же вырвался и, одарив меня таким взглядом, что на всякий пожарный захотелось прикрыться вон той пустой кастрюлей, выскочил из кухни.

– Роктар, садись кушать, – прозвучал высокий голос мамы.

– Спасибо! – в ярости выкрикнул он. – Сыт по горло, ведьма!

Я поджала губы: вот же… братец! Мало я его банкой приложила. Надо было сковородку метать. А Фаган уже вкратце рассказал колдуну, что произошло. Поглаживая неподвижно застывшего в позе лотоса Брыся, повар с сочувствием покачал головой.