NRXA, я люблю тебя! - [5]
напутствовал отец.
Вспоминается мне сейчас песня “ If ur goin’ to San-Francisco u gonna meet some gentle people there”*… И ведь встретил! Не очень gentle, но тоже не плохие… «Пап, ты не мог
бы выслать мне еще несколько долларов…»- из одного ночного клуба звонил я, проводя
рукой по своим отросшим черным волосам. На мне красовалась черная с красным
футболка с названием какой-то метал-группы, и в руках я держал литровую кружку пива.
«Окей…»- ответил отец. И выслал!
К тому моменту, как я вернулся в Нью-Йорк я мог отличить готик-рок от дум-метала по
первым аккордам. Я знал кто такой Антон Шандор Лавей и Мэрлин Мэнсон. Я знал и
бывал во всех рок-клубах Сан-Франциско. И… у меня появилась девушка! Мне было 16!
В то лето я похудел на 6 кг. Итак, 80 кг Джонни Новака вернулось к отцу…
«Молодой человек, вы кто?… О, господи, Джон?»- была первая реакция моего отца, когда
я, улыбаясь во все свои зубы предстал на пороге нашего дома в Нью-Йорке.
Но мой отец оказался нормальным мужиком - не стал, как бы это сделала мать, вопить и
истерить, а просто принял как должное, что его «паинька-сын» в одночасье превратился в
гото-фрика.
Здравствуйте, меня зовут Джонни Новак… Я-фрик!
Первым делом я вызнал у нашей домработницы, имеются ли в доме весы. Она очень
удивилась моему внезапному интересу к такому абсолютно не мужскому предмету, но
весы принесла. Я, сжимая кулачки на счастье, и в тайне пугаясь электронных циферок, которые решали мою судьбу в этот момент, взгромоздился на весы. 80. 80? 80!
Моей радости не было предела! Толстый? Кто? Я? А вот ни хрена я не толстый! И это еще
не предел! Я похудею! Я сброшу вес так, что к концу лета меня никто не узнает!- думал я, лежа под одеялом, и пытаясь воплями какой-то очередной готик-группы заглушить
бульканье в животе…
* песня Scott McKenzie. Здесь имеется в виду кавер-версия песни Global Djs
If ur goin’ to San-Francisco u gonna meet some gentle people there© «Если ты поедешь в сан-
Франциско-много клеевых людей там встретишь…»(с) авторское
Gentle(англ.)-(здесь) хороших
Глава 7
«Привет, у тебя занято?»- спросил я мальчика, сидящего за последней партой. Он, по
своему обыкновению, слушал плеер. Его аккуратные дреды были завязаны в хвост и
качались в такт музыке. ДРЕДЫ? Кошмар!
Блондин с дредами поднял на меня голову, и… Он даже вытащил наушники из ушей. «О, черт!»- проговорил потрясенный Герц: «Новак, ты что ли?»
Вот тут-то и можно вставить историю от Йона Герца о нашем с ним знакомстве: «
Сижу я весь такой модный на паре, дредами качаю, и вдруг - черт побери! Передо
мной возникает нечто - худое чудо с черными патлами в каре и челкой набок, с
двумя колечками в брови и одним в носу, с черными ногтями и вообще- весь в
черном…»
«А кто еще-то?»- я плюхнулся на свободное рядом с Герцем место и обнял друга. «Что с
тобой случилось, парень?»- Герц был явно в шоке: « Ты ТАК похудел! Сколько ты
весишь?»- «79, но это еще не предел!»- гордо заявил я. «Ты псих!»- нежно улыбнулся
друг. Я знал, что он меня поймет!
Сейчас Йон говорит, что именно в этот момент в моих глазах первый раз блеснул
огонек анорексии. Она - бледная и с черными растрепанными патлами, пришла в
мой затуманенный первым алкоголем и первой влюбленностью мозг, как хозяйка.
«Хэттоуэй, привет, детка!»- парень обернулся на незнакомый мужской голос. Перед ним
стоял НОВЫЙ, ПОХУДЕВШИЙ за лето, Я. Облокотившись спиной о железную дверцу
шкафчика в баскетбольной раздевалке, я мило улыбался своему «врагу». «Парень, ты
кто?»- готов поклясться, что на секунду в его глазах мелькнул страх. Еще бы! Ведь мои
вороново- крыло волосы и перевернутый крест на шее мало способствовали дружеской
беседе. «Меня зовут Джонни Новак, помнишь такого?»- с издевкой в голосе сказал я.
«Новак? Не может быть!»- Хэттоуэй во все глаза таращился на меня. Я подошел ближе.
«Хочу сказать тебе, детка, что если я еще раз из твоих милых губок услышу слово
«толстый» по отношению к чему бы то ни было…»- я подходил к парню все ближе и
ближе, в ухмылке скаля идеально белые зубы: «То тебе очень не повезет…»
А для полной его уверенности я достал из кармана аккуратненький выкидной ножичек и
щелкнул лезвием. В глазах парня отразился страх…
«Такие вот ножички очень часто используются заключенными в тюрьмах. Очень
хорошая вещь - просто и бесшумно…»- говорил мне один из моих новых знакомых
в Сан-Франциско. Берт. Его звали Берт. Длинноволосый татуированный байкер.
Мне теперь, в общем-то, не было никакого дела до этого выскочки Брайна Хэттоуэйа, но
моя обновленная сущность жаждала мести за все, причиненные им унижения. Бедный-
бедный Брайн. Он-то не знает, на что я теперь способен. Голод и алкоголь помогли мне
разобраться в своей жизни. Когда перед тобой стоит выбор: съесть гамбургер или выпить
пиво, не трудно догадаться, что выбирал я. В Сан-Франциско меня научили любить себя.
Я ПОЛЮБИЛ! Но только не 86 кг веса, ТОЛЬКО НЕ ИХ! А теперь, когда я весил всего 79
кг, меня обуревала гордость за самого себя. А приятная легкость в желудке с каждой
минутой все больше меня радовала …
« Ты хоть что-нибудь, кроме сигарет ешь вообще?»- как-то спросила меня мама Герца.
«Ага, пиво…» - ответил ей я. Первое время Герц пытался заставить меня съесть картошку
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.