Нравы русского духовенства - [14]

.

Для полной оценки вопроса о церковном «упивании» и мерах борьбы с ним — остановимся несколько на борьбе между церковным и царским винокурением[35]. Для обслуживания «пьянственным питьем» огромной массы духовенства, к тому же нуждавшегося для утоления своей «жажды» в больших количествах вина, нужно было огромное количество всякого рода вина, монастыри пришли на помощь своей «страждущей братии», занявшись производством вина в массовом размере.

Размеры монастырского винокурения не могли не беспокоить царскую власть, особенно с введением «кружечных дворов», поэтому царизм ведёт борьбу с монастырским винокурением, защищая свой собственный «пьяный» бюджет.

О размерах монастырского винокурения можно видеть из следующих фактов. С запрещением в 1681 г. монастырям гнать вино,— некоторым монастырям, в изъятии запрещения, разрешено было производить винокурение в пределах собственной потребности. Эта потребность для Саввинского монастыря составляла, например, в 1683 г. 2400-2700 вёдер вина, причём это количество получалось из 300 четвертей ржи; для Сергиевской лавры потребность в вине составляла до 3000 вёдер вина в год, и это количество лавра имела возможность беспошлинно ввозить[36].

Запрещение монастырям заниматься винокурением не выполнялось, и запрещение это много раз повторялось, таково постановление 1694 года с предложением закупать вино на кружечных дворах; таково постановление 1740 года.

Как иллюстрацию к этой своеобразной борьбе с монастырским винокурением, в основе которой лежало стремление уничтожить церковное кормчество, приводим грамоту архиепископа Вологодского Маркелла на Белоозеро с запрещением курить вино в монастырях.

Архиепископ пишет своим подначальным, чтобы: «…В монастырских вотчинах служки и старосты и крестьяне вин отнюдь не курили, и судов винных не держали, а в уезде в монастырских вотчинах попы и дьяконы и церковные причетники и бобыли, которые живут на церковных землях, вино не курили и судов не держали, чтобы мимо кружечных дворов проданного питья не было и от него… казне порухи не чинилось, и всякое дурно не множилось»[37].

С монастырей отбиралась подписка, что они не будут заниматься винокурением, причём несоблюдение этого влекло за собой наложение штрафа.

Запрещая винокурение в монастырях, государство пользуется, однако, хорошо налаженным монастырским аппаратом для нужд собственного винокурения. Так, грамотой 1669 года Савва-Сторожскому монастырю предложено было представить в распоряжение «Сытного дворца» и «сытников» как самогонные аппараты и рабочую силу, так и необходимое «сырьё»: «И вы бы им для медвянных ставок и пивного и квасного и бражного варения, работных людей и суды и иное, что к тому варению понадобится, велели давать по сему… указу»[38].

В другом случае, по царскому приказу снимаются котлы для винокурения и запечатывается питьё[39].

Несмотря на предпринятые меры против винокурения в монастырях, борьба с ним была всё же очень трудной, так как монастыри, ввиду большого спроса на вино, производили его не только в размерах, необходимых для удовлетворения собственной потребности, но и для продажи населению. И понадобилась упорная борьба с церковными самогонщиками, чтобы уменьшить монастырское винокурение и приучить духовенство к цареву кабаку.

Но если уменьшилось количество вина, выгоняемого монастырями непосредственно, то сокращение собственного винокурения нисколько не отразилось на потреблении вина, и духовенство, как мы видели выше, пило в ужасающих количествах. И это «безмерное упивание» наложило отпечаток на весь быт русского духовенства.

Говоря о недостатках современного ему духовенства Максим Грек заставляет «бога» дать следующую характеристику своим служителям, погрязшим в пьянстве и прочих пороках: «Священницы мои и моего нового Израиля наставницы, вы и объедаетеся, и упиваетеся невоздержно и земной яростью друг друга досаждаете, суетному спору от многого винопития воздвигшуся и зельне избесившу вас, да еще во дни божественных праздников моих, едва подобаше наипаче трезвитися и благочинно жити и иные такожде в ту же ревность спасенную привлачити, образом трезвения вашего; вы же учиненные моим мановением праздника во славу убо и в честь мою, вам же во святыни и жития доброго исправления, пьянству и бесчинию вины творите, зело нелепотно бесчинствующе в них»[40].

«Блудное объядение»

Доказывать, что наше духовенство любило обжорство и что своё насыщение оно ставило выше всех других вопросов,— вряд ли приходится. Лишь для полноты характеристики церковных нравов мы скажем несколько слов об этой стороне церковной жизни.

О высшем духовенстве, конечно, уж не приходится и говорить.

Здесь вопросы «объядения» занимали весьма видное место, и многочисленная челядь, окружавшая церковную знать, добросовестно удовлетворяла аппетит своего начальства.

Чтобы составить хотя бы приблизительное представление о столе церковной аристократии,— приведём, пользуясь свидетельством источников, данные о меню русского патриарха. Это меню лишний раз подтверждает всю серьёзность обвинения самим царём Иоанном Грозным русского духовенства в том, что жизнь его «изобилует обжорством, праздностью, грабительством,