Ноздря в ноздрю - [43]

Я знал, что «Делафилд индастрис» производит тракторы и комбайны, но чем еще они занимались? Я решил с утра поискать в Интернете информацию и о компании, и о Ролфе Шумане.

Привалившись к спинке, я переключился мыслями на более приятное, вроде концерта в «Кадогэн-Холл», назначенного на четверг, двумя неделями позже. По правде говоря, я не считал себя большим любителем классической музыки, но с огромным удовольствием выслушал бы всю программу, предвкушая последующий обед с Каролиной. От одной мысли об этом мои губы изогнулись в улыбке, хотя пятнадцать дней без Каролины казались мне очень уж долгим сроком. Я даже подумал, а не удастся ли мне выманить ее в Ньюмаркет раньше, скажем, завтра.

Поезд прибыл на станцию Кембридж в двадцать пять минут второго. Как и обычно в столь поздний час, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не заснуть, иначе поезд увез бы меня в Кингс-Линн или куда-то еще.

Автомобиль я оставил на стоянке у станции, как делал всегда, уезжая в Лондон. В пять вечера мне с трудом удалось найти свободное место, но теперь мой старенький «Гольф» дожидался меня в дальнем конце стоянки в гордом одиночестве. За вечер я выпил лишь полбутылки вина, при этом съел плотный обед, завершив его чашкой кофе. Прошло чуть ли не три часа с того момента, как мы с Каролиной допили вино и расстались, вот я и полагал, что могу сесть за руль, не подвергая угрозе ни себя, ни окружающих.

Я несколько удивился, обнаружив, что автомобиль не заперт. Более того, водительскую дверцу даже не захлопнули. Я не помнил, чтобы оставил «Гольф», не заперев его, но, с другой стороны, такое в прошлом случалось. Да и дверной замок после стольких лет эксплуатации барахлил. И требовалось сильно хлопнуть дверцей, чтобы он закрылся. В мастерской мне не раз и не два предлагали поменять замок, но я всегда отказывайся, говоря, что новый замок будет стоить чуть меньше, чем дадут за весь автомобиль.

Я обошел «Гольф». Осмотрел колеса, убедился, что ни одно не спущено. Опустился на четвереньки и заглянул под днище. Ничего. Даже открыл капот и глянул на двигатель. Я, конечно, не знал, как выглядит бомба, и мои шансы что-то заметить не следовало оценивать высоко, но вроде бы никаких подозрительных предметов, подсоединенных к электрическим проводам автомобиля, я не увидел. Может, я становился параноиком? Причину, конечно же, следовало искать во всех этих версиях с отравлением и взрывом. Однако сердце в груди определенно билось сильнее, чем обычно, когда я повернул ключ зажигания.

Двигатель тут же ожил, как и положено. Я придавил педаль газа, он взревел, но внутри ничего не ударялось и не щелкало. Я покрутил руль и опять не заметил ничего необычного. Проехал чуть вперед, резко нажал на педаль тормоза. Автомобиль остановился как вкопанный. Я сделал несколько кругов по площадке, по и против часовой стрелки, энергично вращая руль. На все мои телодвижения «Гольф» реагировал должным образом. «Я действительно параноик», — сказал я себе и поехал домой, куда добрался безо всяких приключений, хотя по пути, на прямых участках дороги, неоднократно проверял тормоза, с силой нажимая на педаль.

В эту, еще одну беспокойную ночь ноги Мэри-Лу Фордэм, точнее Мэри-Лу без ног, неоднократно появлялись из моего подсознания. Конечно, думал я, моему мозгу следовало бы контролировать ситуацию. Конечно, он должен понимать, что меня нужно будить в самом начале кошмарного сна. Но всякий раз эпизод прокручивался от начала и до конца, после чего я просыпался весь в поту, перепуганный насмерть, с часто бьющимся сердцем. И пусть я уже начал забывать лицо Мэри-Лу, ее безногое тело по-прежнему повергало меня в дикий ужас.

Я пытался проигнорировать кошмары, поворачиваясь на другой бок и стараясь вновь заснуть в надежде увидеть что-то более приятное, скажем, Каролину в своих объятьях, но продолжал бодрствовать, пока не снижался уровень адреналина в крови, наконец засыпал, но лишь для того, чтобы вновь попасть в самое начало кошмара. Такой сон не нес с собой отдыха, только еще больше выматывал.

Среда, когда она наконец наступила, принесла с собой чудесное майское утро, какими иной раз радует нас равнинная Восточная Англия: безоблачное синее небо и удивительная прозрачность воздуха. Из окна моей спальни я мог видеть белую арочную крышу трибуны «Тысячелетие» на ипподроме, и в ярком солнечном свете она словно выросла в размерах и приблизилась.

«Если бы жизнь была такой ясной», — подумал я.

Зазвонил мобильник.

— Алло. — Я надеялся, что это Каролина, но такого просто быть не могло, потому что она не знала мой номер.

— Макс, это Сюзанна Миллер. Боюсь, у меня плохие новости. Этим утром я получила письмо из окружного совета Форест-Хит, в котором сообщается об их намерении выдвинуть против нас обвинения по статье семь Закона о качестве пищевой продукции от 1990 года.

«Черт, — подумал я, — если они собираются дернуть в суд компанию, которая осуществляла только общий контроль, они, конечно, выдвинут обвинения и против шеф-повара».

— Они сказали, кого именно собираются привлечь к ответственности?

— Всех, — ответила она. — И меня лично, и компанию. Есть даже письмо для мистера Макса Мортона. Пришло на адрес ипподрома, с тем чтобы мы передали его тебе.