За прошедшие месяцы, находясь в Ньюмаркете, я жил у Карла, за исключением тех дней, когда к нему приезжали жена и дочери, что случалось все чаще и чаще. В этих случаях я снимал номер в «Бедфорд лодж», где наконец-то удалось провести ночь и Каролине, после того как ее выписали из больницы.
Моим временным адресом в Лондоне стала полуподвальная квартира на Тэмуорт-стрит, где полиция обнаружила два миниатюрных подслушивающих устройства, одно под раковиной, второе — в темных глубинах аптечного шкафчика.
Каролине не удалось дать сольный концерт в «Кадогэн-Холл», и она окончательно потеряла альт, останки которого мы привезли к лучшему мастеру-реставратору. Он качал головой, осматривая альт, а потом заявил, что восстановлению инструмент не подлежит. То есть он мог вернуть прежнюю форму корпусу и грифу, но не звучание. Какие-то части альта остались на полу «Торбы» и благополучно исчезли. Мастер мог их заменить, но такая замена негативно сказалась бы на том же звучании. В итоге мы увезли альт с собой и положили на полку как постоянное напоминание о принесенной Каролиной жертве.
Каролина сама быстро пришла в себя и даже уговорила директоров оркестра включить концерт Бенджамина Бриттена для альта и скрипки, произведение, которое она не смогла исполнить в «Кадогэн-Холл», в программу летнего выступления оркестра в Сент-Джеймсском парке. Тот июньский вечер выдался на удивление теплым, а ее талант просто заворожил меня.
Я вновь нашел ее взглядом и улыбнулся. Она улыбнулась мне. Мисс Каролина Эстон, альтистка, моя невеста и спасительница.
Яцек и Каролина вновь подарили мне жизнь. Я словно родился заново, когда уже не сомневался в близости смерти. В ту знаменательную ночь, когда я сидел, ожидая, пока саперы унесут взрывчатку из «Торбы», я дал себе слово взять жизнь за рога и уже не отпускать их.
Вот с того самого момента и стараюсь наслаждаться жизнью сполна, не тратя попусту ни одного отведенного мне на этом свете мгновения.
