Ноябрьский дождь - [131]

   Поединок, который правильнее было бы назвать дракой, длился всего пару минут, но общая сумма вывихнутых и сломанных костей, отбитых органов и прочих увечий вполне могла бы соперничать со статистикой массовых беспорядков. Оставшиеся на ногах три стража Греты сопротивлялись яростно, но бесполезно. Четвертый, подползший без ног после переезда автомобилем, упокоился, когда пистолетные пули разнесли ему череп и превратили в кашицу мозг. Коллеги покойника попробовали было познакомить наглого толстяка в белых одеждах с силой собственных, вполне целых, конечностей, отбросив огнестрельное посредничество. Но не тут-то было. Неповоротливый с виду Ватанабэ двигался удивительно быстро и молниеносно реагировал на малейшее действие вражеской стороны. Шагнув назад, не дал атаковать с разных сторон, переместившись влево, боксерским ударом в корпус скособочил одного, рванулся вперед и всадил локоть в солнечное сплетение второму, на развороте хлестнул раскрытой ладонью третьего, сбив ориентацию. После чего толстяк ребром ладони буквально вбил внутрь нос старшему из охранников, метким тычком в область печени заставил его помощника упасть, а потом подло пнул в пах последнего из не калеченых могикан.

   - Господа, я позволю вам сохранить лицо, - отступив от проворно возвращающихся в строй трикстеров, сказал толстяк. - Но только изуродованное.

   И, дождавшись, пока противника выправятся, ринулся на них вновь. Это было похоже на бешеный танец снежно-белого медведя, наевшегося боевых стимуляторов спецназа. Большое слепящее пятно проносилось перед глазами, становясь последним зрелищем перед страшным ударом, ломающим ребра, разрывающим селезенку или проделывающим трещину в черепе. Все трое падали, вставали, снова падали, отползали, ждали, пока срастутся руки и ноги, рвались в бой. Ватанабэ не торопился их добивать, позволял подниматься, давал время на короткую передышку. Он молотил каждого по очереди, словно наслаждался самим процессом. За все время схватки Сэм только раз получил удар в живот от старшего и тут же отправил наглеца головой вперед на встречу с дверцей машины.

   Как такое могло происходить? Даже будь этот тип трикстером, он казался слишком быстрым, слишком умелым, слишком неуязвимым. Предводитель стражей уже сражался с подобными себе и знал, что, каким бы ни был исход, два трикстера непременно страдали. Оба. Но никогда, даже в самой буйной фантазии, не мог он представить себе, что один способен безболезненно избивать троих. Неужели незнакомец...

   Сэм не дал старшему времени завершить мысль. Громко цыкнув, он в очередной раз двинулся навстречу измученной троице. Готовя в третий раз сросшуюся руку, предводитель нацелился в висок. Мозолистые костяшки скользнули совсем близко с головой врага, казалось, он даже ощутил жесткие черные волосы. Но Ватанабэ, опять изогнувшийся в своей невидимой талии, врезался боком в одного из помощников. Тот отправился на пол, а старший с оставшимся на ногах охранником бросились на толстяка с разных сторон. Он только того и ждал. Остановившийся Сэм поднял вверх руки. И старший страж с диким восторгом вдруг понял, что его кулак прошел под локтем противника и врезался в бочкообразный корпус. Точно также нога помощника неожиданно достала Ватанабэ в печень. Учитывая пушечную силу ударов, которыми обменивались трикстеры, толстяка должно было разломать латинской буквой Z. Но он даже не согнулся.

   В следующую же секунду пришло понимание того, зачем Сэм позволил ударить себя. Старший охранник вновь увидел белоснежное пятно, и на затылке громыхнул невидимый замок. Ватанабэ ухватил врага за голову и потянулся ко второму. Тот, ударив, уже отстранялся, но толстяк, легонько стукнув по не успевшему опуститься колену, обезножил несчастного и точно также ухватил за затылок. После чего, кровожадно усмехаясь, Ватанабэ с уханьем опустился на одно колено. При этом схваченных трикстеров словно гидравлическим прессом вдавило в пол. Затрещал паркет, захрустел бетон, и, в ореоле синюшно-красных брызг, жертвы избиения по разу дернулись.

   Поднявшийся третий из охранников увидел, как начинает светиться костюм их противника. Прижимая расплющенные головы трикстеров к разбитому полу, Ватанабэ громко выдохнул. И свет сорвался искорками с рукавов пиджака, падая на тела поверженных. Предводитель стражей сумел взбрыкнуть и выгнул спину, когда чужая, больно режущая и палящая хуже, чем огнем, энергия принялась пожирать его разум. Помощник уже не смог ничего.

   Сэм поднялся с колена, распрямляясь. И сразу же в спину застучали пули. Почти вежливо, тормозя о костюм, в нужных местах приобретающий твердость брони. Ватанабэ обернулся. Последний оставшийся в живых трикстер достал, наконец, забытый пистолет и уже нацелился в голову.

   - Невежливо, - сказал толстяк, заслоняясь правой ладонью. Разогнанная злая пуля ударила прямо в центр ладони. И, сплющившись, застряла в начавшей кровоточить плоти.

   Ватанабэ шагнул прочь от затихших трупов. Трикстер все продолжал стрелять. Не будучи склонным к излишнему проявлению эмоций, он вопил, но только в душе. Магазин подходил к концу, а пули все падали, падали, больно ударяя, но не поражая белую мишень. И только выставленная рука безбожно кровоточила, но не опускалась. Вторая же рука Сэма медленно сжималась в кулак, пока он быстрыми шагами сокращал дистанцию.