Ной. Всемирный потоп - [53]

– Мир тебе, Савтех! – приветствовал его Ной. – Это не то, что ты подумал…

– Я ничего не думал! – Савтех расплылся в глупой улыбке. – Я только видел и завидую! Сам бы с огромной радостью вкусил бы сладость тела Хоар. Поговаривают, что она из тех кобылиц, которую не в силах утомить никакая скачка!

– Не говори так о доброй женщине! – одернул медника Ной. – Если она вдова, то это не означает…

– Печать молчания на моих устах! – Савтех дурашливо прикрыл рот обеими руками, а затем повернулся и ушел восвояси.

Шел он покачиваясь, спотыкаясь и то и дело взмахивал руками, чтобы сохранить равновесие.

«Ох, и не повезло же мне», – подумал Ной, подбирая с земли свою накидку.

Оставалось только надеяться на то, что Савтех утром ничего не вспомнит. Но надежда эта была слабой.

Раздосадованный донельзя, Ной вернулся в дом. На ходу, в наказание за опрометчивость, трижды с силой ударил себя кулаком по лбу. Но что толку теперь досадовать, если дело уже сделано? Раньше надо было думать, прятаться лучше или, хотя бы, не вскакивать с таким шумом. Хорош соглядатай – ничего не увидел, только себя всем показал. А что завтра скажет Хоар? Она же все видела! Какой стыд! Ах, какой стыд!

«Что вам до того, что скажут о вас люди, если сами вы знаете свою правоту?» – часто говорил Ной своим сыновьям. Пришло время сказать это самому себе. Правоту? Да, тайно навещать Хоар он не собирался, но подглядывал из кустов, а это нехорошо.

Никому из домочадцев Ной не рассказал о том, что случилось ночью. Был шанс сохранить все в тайне – вдруг Савтех забудет о том, что видел, а Хоар не станет никому рассказывать о том, что сосед ночью тайно наблюдал за ней. Утром Ной был в сильном расстройстве и даже молитва не принесла ему облегчения.

– Что с тобой?! – заволновалась Эмзара. – Уж не привязалась ли к тебе какая болезнь? В той проклятой яме, куда вас бросил Явал, скопилось столько дурного, что нельзя побывать там и не заболеть!

– Все хорошо, – ответил Ной.

По выражению лица Эмзары было видно, что она ему не поверила. Но и спрашивать больше ничего не стала.

У соседей утром было тихо – или Хоар еще спала, или же ушла куда-то. Идя к Ковчегу, Ной увидел мужчину в пыльной, местами прорванной одежде, который подрезал ветви в соседском саду. Работал мужчина вяло, словно через силу, несмотря на то, что день только начался. «Ленится или так устал за ночь, что быстрее работать не может?» – подумал Ной, невольно ускоряя шаг.

При виде Ковчега настроение улучшилось, как это случалось каждое утро. Одно дело – самое начало строительства, когда ничего еще нет, когда только в воображении существует то, что надо построить, и другое дело сейчас, когда Ковчег уже не строится, а достраивается.

Первое чувство, которое возникало при взгляде на Ковчег – радость. Вот он – Ковчег Спасения, наш Ковчег.

Вторым чувством была гордость – это мы строим такую громаду, на фоне которой кажемся муравьями! Трудясь изо дня в день, отказывая себе во всем ради нашего дела, мы строим Ковчег, выполняя Высшую волю и обретая надежду на спасение!

Третьим чувством у Ноя была грусть. Мир, в котором он родился и вырос, обречен на гибель. Обречен заслуженно, но от этого легче не становится. Да, люди уже не те, что были раньше. Начав строить Ковчег, Ной стал внимательно присматриваться к людям, пытался найти в них добро, призывал покаяться и встать на путь спасения, но все его призывы остались втуне. Никто не думал о спасении, никто не сознавал и не хотел сознавать того, что погряз в грехах. Добра не осталось в душах, осталась только память о нем, но память не есть добро. Можно помнить о том, что когда-то все было по-другому и спокойно, без помех и угрызений совести, творить дурное.

«Я покончу со всеми, кто живет на земле: она переполнена их злодеяниями. Я уничтожу их всех, а с ними и всю землю…»

Ною всегда нравилось плотничать, он любил запах дерева, понимал его красоту, но сейчас работа была не просто в радость, а в огромную радость. Смотришь на Ковчег – и наполняешься Светом, коснешься его рукой – и наполняешься Светом, стругаешь доску – и тоже наполняешься Светом. Начав работать, Ной позабыл о своих невзгодах, чело его разгладилось, печаль и смущение исчезли. Вот еще одна доска встала на свое место, за ней – другая. Ковчег растет на глазах! И пусть дерева уже остается немного, не станем о том печалиться, ибо будет день – и будет пища, будет день – и будет дерево.

Если есть вера и цель, то все остальное подстроится под них и для них.

«Ты войдешь в ковчег – с сыновьями, женой и женами сыновей…»

Женщины, охранявшие Ковчег день и ночь, когда Ной с сыновьями находились в заключении, хотели охранять его по ночам и дальше.

– Одну ночь я с Симом могу спать у Ковчега, – говорила Сана, другую ночь Шева с Иафетом, проведут там, а брат наш Хам, который никогда не ночует дома, поспит у Ковчега третью ночь. Так и сохраним наш Ковчег!

– Не надо спать у Ковчега, – сказал Ной. – У Ковчега есть Хранитель, лучшего и пожелать нельзя. Спите дома и не беспокойтесь о том, что уже сделано. Надо беспокоиться лишь о том, что еще не сделано.

Ной был уверен, что никто не причинит Ковчегу вреда. А если кто и захочет, то ничего у него не получится, Бог не допустит.