Ной и его сыновья - [20]

(спохватился: он не видел здесь свиней. А собак видел: обычных, бесцельно и много лающих)…

знает и собака. Поэтому я попросил бы тебя…

— Можешь не продолжать. Конечно, все останется между нами.

Хранители Времени не выдают своих тайн никому. Время — слишком тонкая материя, как ты сам заметил. Не хочешь — не рассказывай. Но как я понял из твоих слов — ты откуда-то из… будущего?

— Да.

— Больше не спрашиваю ни о чем.

— Спасибо за понимание. А вот тебя, с твоего позволения, я бы помучил вопросами.

— Позволяю. Не каждый день говоришь с человеком из чужого Времени.

— Спасибо за позволение. Я начну. Итак — кто такие Хранители Времени? В чем ваша… — все же поправился: — наша функция?

Хранитель усмехнулся:

— Сложнее всего те вопросы, ответ на которые считаешь очевидным… Но очевидным — для меня. Тебе же придется как-то объяснять… Смотри: если бы воды в доме было мало, то ее следовало бы беречь. Правильно?

— Правильно. Кое-где так и происходит.

— Воздержись, пожалуйста, от таких замечаний походя, если можешь. Они только возбуждают мой интерес, а ты ведь все равно не объяснишь.

— Прости. Пример с водой я понял. При чем тут время?

— В данном случае под временем имеется в виду человеческая жизнь. Хранители Времени интересны людям только своим чутьем. Мы, конечно, знаем о Времени много… — счел нужным добавить: — не больше тебя, наверно… но прикладная наша функция довольно узка: когда мы общаемся с обычными людьми, их интересует только время их жизни, не более того. А впрочем, о чем-то большем мы им сказать и не имеем права — знание о Времени сокровенно. Как ты сказал: что знают двое, знает и собака… Верно, она разнесет узнанное.

— И что же Хранитель говорит простому человеку? К примеру, мне Лим задал довольно абстрактный вопрос: «Что сейчас за время?»

— На самом деле он не абстрактен, а более чем конкретен,

И что ты ему ответил?

— Сказал: «Спокойное!»

— А вот ответ и впрямь абстрактный. Он ему не понравился.

— Точно, не понравился. А почему?

— Когда человек спрашивает Хранителя о времени… а вопрос может прозвучать по-разному… то единственное, что он хочет узнать, это оценка Хранителем состояния его личного времени.

В применении к человеку время звучало со строчной.

— Состояния? Чего? Времени или человека?

— Времени. У этого состояния характеристик много — это и остаток, и целесообразность расхода, и средняя скорость.

— Скорость? Целесообразность? Что это?

— Скорость… Не знаю, замечал ли ты, что в одних ситуациях время идет быстрее, а в других — медленнее?

— Замечал. Но всегда считал, что это мое субъективное восприятие, зависящее от личной занятости в конкретный момент. Просто не обращаешь внимания на время, когда чем-то поглощен безраздельно, и наоборот, слишком пристально за ним следишь, когда бездельничаешь. Разве не в этом дело?

— И в этом тоже, но не только. Личное время каждого из нас может менять скорость течения. Мы, люди, на этот процесс повлиять не в состоянии, он — производная функция самого Времени. Иногда оно ускоряется, иногда замедляется, и дело не в том, занят ты или нет. Твоя занятость либо праздность — не причина, а следствие. Просто, может быть, Времени хочется, чтобы ты поскорее закончил ту работу, которой увлечен, оно любит, когда его тратят с пользой.

— Ты говоришь о нем как о живом…

— Так оно живое и есть! — Хранитель рассмеялся. — А как же иначе?

— Но…

Смотритель уже приготовился озвучить следующую мысль, но вдруг понял, что наткнулся на чисто языковое затруднение. Ему неожиданно стало понятно, что в том языке, на котором они ведут беседу, нет слов, обозначающих единицы измерения времени: нет часов, минут, секунд…

Странно, раньше этого не замечал, надобность не возникала, а в голову не приходило.

— Что «но»? — как-то не очень вежливо (по форме) поинтересовался Хранитель.

— Ты знаешь… там, откуда я прибыл, есть такие механизмы… чтобы измерять время. У нас оно делится на отрезки. В большом отрезке — определенное количество мелких. В них — еще мельче. И так далее…

— Какой вздор — измерять время! Его невозможно измерить. Его можно только почувствовать.

— Ну отчего же? Не только. Эти отрезки высчитаны по движению звезд на небе… э-э… — Тут он сообразил, что постоянная «крыша» над землей, неизменно плотная облачность звездное небо видеть не позволяет. Поэтому уточнил: — Я имею в виду солнце… движение которого, как ты, надеюсь, знаешь, — всегда неизменно стабильное.

Смотритель, говоря это, выдавал жителю допотопной эпохи немалый кредит знаний — он не был уверен в том, что древние шумеры затрудняли себя поднятием голов к небу и наблюдением за движением солнца.

К счастью, это оправдалось.

— Солнце, ночи, дни… а еще механизмы для измерения… Как ты не понимаешь, что все это не может быть опорой для Времени. Все это само подвержено изменениям — тем, какие пожелает учинить Время… Когда ты говорил, что обращаешь внимание на Время, что ты имел в виду? Показания механизма?

— Мы привыкли считать, что они точны…

— Глупости! Сам механизм крутится быстрее или медленнее — и вместе с твоим ощущением, и вместе со Временем. Он — такой же раб великого Времени, как и все, что окружает нас. Как и мы сами.