Новый старый 1978-й. Книга седьмая - [5]

— Не грусти. Я постараюсь побыстрее, но сама знаешь, что это не от меня завит.

Я её аккуратно поцеловал, продолжая следить за дорогой, и она успокоилась. Она прекрасно знала, что мои дела вышли на самый высокий государственный уровень и поэтому очень гордилась мной.

— А давай пригласим к нам только Димку, Машу и Серёгу? — сказал я. — Я им сам позвоню и за ними на обратном пути заеду.

— Хорошо, — ответила заулыбавшаяся Солнышко — Просто посидим и поболтаем за чаем. Хотя мы и виделись только вчера, но как-то хочется немного отвлечься от сегодняшнего ужаса.

— Тогда я первый быстро в душ, а ты потом можешь полежать подольше и отмокнуть. А я тебе позвоню, как буду возвращаться.

Ну вот, сразу повеселела. Я бы её с собой взял, но это нереально. Мне в два места подряд надо будет заехать и никуда её опять не пустят. Пусть дома в это время отдохнёт. А я пока разберусь с ситуацией. В ванной я себя внимательно осмотрел и убедился, что от ранения на руке не осталось и следа, а синяк на груди уменьшился ещё наполовину. Значит, это правда, что моя регенерация ускорилась в несколько раз. Только благодаря чему, я пока так и не понял. Разобраться с этим мне может помочь, как я уже решил, только Ванга. Только где Болгария, а где я. Вот это да! Мне пришла в голову гениальная мысль, которую надо будет обмозговать. А ведь этот вариант с Вангой может и получиться.

Быстро помывшись, я также быстро схватил несколько кусков колбасы из холодильника, так как опять проголодался. Ведь в Кремле поесть не дадут, я это уже по себе знаю. Значит, надо заранее о своём желудке позаботиться. Поцеловав Солнышко перед выходом, я отправился через улицу Академика Варги в сторону неназванного, и теперь понятно почему, в это время проезда, который в 1990 году назовут Теплостановским. В 80-х годах здание, куда я ехал, будут называть «Архивно-библиотечным центром», а до этого он не будет, так же как и в 1978 году, носить какое-либо название. Его просто называют сейчас коротко «объектом».

Опять эти странные ворота и непонятное сооружение. Только в этот раз мы, после спуска на лифте под землю, повернули в другую сторону. Меня опять передали местной охране и сразу проводили в одну из камер. Это была, действительно, камера, а не больничная палата, как это было с генерал-лейтенантом Антоновым.

Я попросил закрыть за мной дверь камеры и посмотрел на заключённого. Никаких сеансов эриксоновского гипноза я проводить в этот раз не собирался. Я просто отключил ему сознание и покопался в его мозгах. В них было почти тоже самое, что и с двумя охранниками на даче в Завидово. Только здесь был подполковник и всплыла фамилия Русаков. Дальше я постучал в дверь и прошёл в другую камеру. Процедура повторилась. На этот раз это был майор и опять я уловил фамилию Русаков. Это был полковник, руководитель отдела и начальник этим двум заключённым. В их подсознании я увидел его лицо, поэтому я смогу его описать, если возникнут дополнительные вопросы. Оба заключённых пробудут без сознания ещё минут десять-пятнадцать и обо мне ничего помнить не будут.

Выйдя из второй камеры, я спросил сопровождающего, где здесь медблок и попросил проводить меня к раненому Василию, который только несколько часов назад поступил сюда.

— Да, — ответил безымянный товарищ, — мы получили распоряжение проводить вас к нему. Он без сознания после операции. Пули мы удалили, но состояние у него крайне тяжелое. Удивительно, что он вообще выжил.

Ничего удивительного, это я его с того света и вытащил. Но об этом ему знать не обязательно. А вот это была уже настоящая больничная палата с кучей работающих медицинских приборов. Из них я узнал только два: аппарат искусственной вентиляции легких и кардиомонитор. Я попросил оставить меня на пару минут с раненым и когда дверь закрылась, приступил к сканированию тела. Всё обстояло несколько лучше того, чего я опасался. Но состояние было, действительно, тяжелым. Я решил немного ему помочь и опять стал аккуратно вливать в него свою энергию. Теперь я делал это двумя руками, положив их на места ранений. Кардиомонитор сразу отреагировал на моё вмешательство. Дыхание стало более глубоким и ровным, нормализовался периферический пульс и остальные параметры. Болезненная бледность стала исчезать и лицо приняло здоровый вид. Всё, достаточно. Уже через час он очнётся и через пару дней пойдёт на поправку.

Закончив с Василием, я вышел из палаты, поднялся на поверхность и поехал в Кремль. Мне нужно было попасть в здание Совета Министров СССР, где на третьем этаже располагался рабочий кабинет Генсека, прозванный «Высотой». Ну точно, «малое» Политбюро в полном составе заседает. Три моих начальника и Устинов с Громыко.

— Здравствуйте, — поздоровался я сразу со всеми, чтобы не затягивать процедуру взаимных приветствий.

— Ещё раз здравствуй, Андрей, — сказал Брежнев, а остальные просто кивнули в знак приветствия. — Проходи и присаживайся. Все уже в курсе того, что сегодня утром произошло у меня на даче. Принято решение особо засекретить сегодняшние события, так что мы собрались здесь малым составом. И прежде всего я опять хочу поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь.