Новый Робинзон - [47]
Заботясь о нашем сравнительном удобстве, наши провожатые разложили большой костер, вокруг которого мы и уселись все вместе.
Ночь прошла почти незаметно; мы развлекались преимущественно рассказами о разных приключениях на море и на суше. О какой-либо опасности не было и речи: мы утром же надеялись вернуться на судно; однако на рассвете, посмотрев на бушующее море, против воли должны были убедиться, что буря еще более усилилась. Матросы в один голос заговорили, что нечего и думать добраться в такую погоду до судна на маленькой шлюпке.
Что случилось дальше, мы с Глэдис припомнили уже впоследствии.
Мы находились в сравнительно безопасном месте на берегу, а между тем нашим морякам было ясно, что судну, бывшему у нас в виду, несдобровать, если только оно не снимется с якоря и не уйдет в открытое море. Наш экипаж с нескрываемой тревогой следил за всем, что делалось на судне, за всеми распоряжениями отца. Но, очевидно, наш бедный отец находился в таком удрученном состоянии духа по случаю нашего отсутствия, что не помнил себя и не решался уйти в море, оставив нас на берегу, а потому предпочел положиться на крепость якорных канатов. Однако немного позже 10 часов утра судно не стало уже держаться на якоре и, несмотря на все усилия моего отца и его офицеров, его стало сносить на рифы. Глэдис и я, все время не спускавшие глаз с судна и решительно ничего не понимавшие в морском деле, но движимые безотчетным беспокойством, осведомлялись о том, что означает вся эта непривычная суетня и волнение на судне. Наши матросы, не желая пугать, отвечали уклончиво. Вдруг до нашего слуха донеслись сигналы, означающие гибель судна. Мы слышали их, хотя и не знали их значения, но наши матросы поняли, что и командир их сознает всю безнадежность своего положения. При всем том чем могли они помочь ему, эти восемь человек?
Вдруг полил дождь, даже не дождь, а страшный ливень, с каким-то особым, шипящим звуком. Темное, почти черное небо, смотревшее как-то зловеще на все происходившее вокруг, еще более усиливало общий вид этой мрачной картины.
Наконец, нами овладело такое беспокойство, такая страшная душевная тревога за отца, за целость судна, что мы с сестрой заплакали, как дети. Матросы наши, видя, что судно сейчас должно разбиться на куски, стали уговаривать нас вернуться к тому месту, где они с ночи развели костер, и принудили нас какими-то хитростями остаться там до тех пор, пока все не было кончено. В это время злополучное судно беспомощно бросало волнами над рифами на расстоянии теперь уже не более полутора миль от берега.
И вот, – как мы узнали о том впоследствии, – судно вильнуло и разом пошло ко дну, бесследно исчезнув в бушующей пучине волн. Даже и мачты его не остались над водой, чтобы обозначить место погибели. Очевидно, у него пробило громадную дыру в килевой части: оно потонуло так быстро, что не успели даже спустить ни одной шлюпки. Никто, насколько нам известно, не уцелел. Из всего экипажа остались в живых лишь те восемь человек, которые были с нами на берегу.
Понятно, что гибель судна была ужаснейшим ударом, страшной утратой для наших храбрых защитников, которым теперь приходилось рассчитывать исключительно на самих себя и на свои собственные силы, чтобы добывать пищу и средства для возвращения на родину.
Прошел ужасный, мучительный день и не менее ужасная и мучительная ночь, а наши добрые матросы все еще продолжали скрывать от нас случившееся, не намекнув ни одним словом на ужасное несчастье, постигшее нас.
Посоветовавшись между собою, они решили добраться до Порт-Дарвина на австралийском материке, который, как они полагали, был недалеко. Следовало спешить, потому что у нас мог оказаться недостаток в пресной воде, так как на этом острове ее вовсе не было. Собрав изрядное количество яиц, матросы настреляли разных морских птиц и снесли все это в нашу шлюпку, как необходимый в пути провиант.
Наутро буря стихла и море успокоилось. Тогда только наши матросы, со всею возможной осторожностью, сообщили нам страшную весть о гибели нашего отца вместе с судном и со всем экипажем. Нужно ли описывать наши чувства, когда мы узнали о всем ужасе постигшего наше судно и нас несчастья? Нет, всякий сумеет и сам понять их!
Немного раньше полудня следующего дня на нашей шлюпке подняли парус и мы понеслись по совершенно уже спокойной теперь глади океана. Так как ветер все время был по пути нам, то мы быстро продвигались вперед; наши моряки рассчитывали уже, что скоро мы достигнем порта. Но, мучимые жаждой, так как наш крошечный запас пресной воды успел уже истощиться, мы решили пристать где-нибудь к первому острову, который встретится нам. Мы с Глэдис радостно приветствовали мысль о высадке, так как за последнее время пришли в ужасный вид, не имея возможности как следует умыться уже почти с неделю. У нас составился план воспользоваться тем временем, когда наш экипаж будет занят добыванием пищи и воды, притаиться где-нибудь за скалами и выкупаться с полным наслаждением. Шлюпка наша была укрыта в надежном месте, а так как на острове нигде поблизости не было заметно следов пребывания здесь туземцев, то наши товарищи по несчастью спокойно занялись запасанием воды, не заботясь о нас.
Главный герой романа, молодой человек по имени Луи де Ружемон, отправляется на шхуне в южную часть Новой Гвинеи на промысел жемчуга. Пережив нападение воинственных туземцев и ужасный шторм, Луи волею случая оказывается на пустынном острове близ Австралии, отчаянно надеясь, что выжившие члены экипажа шхуны скоро придут ему на помощь…Луи де Ружемон — псевдоним швейцарца Генри Луи Грина (1847–1921), автора серии опубликованных в британском «The Wide World Magazine» очерков, позже изданных как роман. Книга выдавалась за подлинную автобиографию.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Сэр Энтони Хоуп Хоукинс (1863–1933) – английский писатель. Начинал как адвокат, занялся литературой, публиковал очерки и романы в газетах и журналах. Настоящий успех ему принесли два остросюжетных романа: «Пленник Зенды» (1894) и его продолжение «Месть Руперта» (1898), заслужившие огромную популярность публики. По следам успеха Хоуп написал предысторию «Пленника Зенды» – роман «Сердце принцессы Озры» (1896), но эта книга, как и последующие его публикации – свыше 30 томов историческо-приключенческих произведений, не получили такого признания. В этом томе публикуется знаменитая дилогия о пленнике замка Зенда.
Генрик Сенкевич (1846–1916) – известный польский писатель. Начинал работать в газете, с 1876 по 1878 год был специальным корреспондентом в США. К литературному творчеству обратился в 80-х гг. XIX в. Место Сенкевича в мировой литературе определили романы «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыевский» и «Крестоносцы», посвященные поворотным событиям в истории его родины. В 1896 г. Сенкевича избрали членом-корреспондентом петербургской Академии наук, а в 1914 он стал почетным академиком. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1905 год. В этом томе публикуется роман «В дебрях Африки», написанный Сенкевичем под впечатлением от собственного путешествия по Африке.
Эта история с приведениями началась в недавно освобожденном от немцев городке, а продолжилась в Тегеране. Кто же охотился на генерала Степанова и полковника Дигорского, которых назначили организовать поставки в русской зоне ответственности по ленд-лизу через Персию. Наверное, те, кто создавал разветвленную сеть агентов и диверсантов в Персии. И причем в этой истории оказалась английская журналистка Эвелина Барк, которая подарила при отъезде Дигорского в СССР свою детскую куклу. Художник Владимир Валерьянович Богаткин.
Роман «Злой дух Ямбуя», представленный в данном томе, рассказывает о сибирских геодезистах, о каждодневной борьбе этих современных землепроходцев с опасностями и преградами, встающими на их пути… Один за другим пропадают вблизи горы Ямбуй люди: геодезисты и кочующие в этом районе Алданского нагорья эвенки. Срывается план работы огромной экспедиции, возрождается среди некоторой части эвенкийского населения вековой страх перед злыми духами. Автор правдиво рассказывает, как драматически преодолеваются причины исчезновения людей и суеверий кочевников.