Новый Рим на Босфоре - [215]

Но в римлянах еще обитал воинский дух и высокое чувство чести и достоинства. Их военачальники, храбрецы из храбрецов, отбивались и гибли от огня или меча, но не сдавались врагу. Сохранился рассказ об одном из них – ипостратигоне Иоанне, которому давал гарантии жизни сын Гейнзериха Генцон. Однако Иоанн сражался до конца, а затем бросился в море, крикнув в лицо врагу: «Никогда Иоанн не будет в руках псов!»[1006] К несчастью, погибли и остальные талантливые командиры.

Тем временем, узнав о катастрофе армии св. Льва, Рехимер на Сардинике предательски умертвил Марцеллина, посчитав, что в новых условиях ему выгоднее добрые отношения с вандалами, чем с римлянами[1007]. В общем, римляне потерпели сокрушительное поражение, подорвавшее и международный престиж государства и истощившее казну. Практически после гибели стольких солдат и командиров наступательные действия на Западе уже оказались невозможными.

Измена Василиска ни у кого не вызывала сомнений. Достаточно сказать, что после возвращения в Константинополь Василиск был вынужден искать спасения в храме, прячась в алтаре, и только заступничество царицы Верины избавило его от неминуемой смерти. Прощенный царем, он удалился в город Гераклею на Пропонтиде, где проживал частным человеком, лишенным всех должностей и общественных обязанностей[1008].

В довершение всех бед Италия лишилась своей последней надежды: 11 июля 472 г. Анфимий был убит варварами при очередном взятии ими Рима. Его преемником стал Олибрий (472), посланный императором св. Львом для урегулирования отношений с Рехимером, но сыгравший собственную партию. Он вступил в тайные переговоры с германцем и без разрешения св. Льва занял трон Италии 11 июля 472 г.

Но спустя три месяца, 23 октября 472 г., Олибрий скончался от чумы. Новым царем Запада стал новый ставленник го́тов Гликерий, правивший с 5 марта 473 г. по 24 июля 474 г.[1009] Это была уже совершенная марионетка, не имеющая ни своего голоса, ни своей воли. Конечно, ни о какой единой политике с Востоком при его правлении не могло уже идти и речи. Империя рассыпа́лась, и если Восток еще держался силой императорской власти, то Запад, уже давно лишенный настоящих избранников Бога на троне, становился откровенной кормушкой для варваров. Оставался нерешенным только один вопрос – кто из них рискнет принять в свои руки политическое управление Италией и остальными западными провинциями? И ответ, малоудовлетворительный для Римского государства, вскоре будет дан – правителем Италии станет остгот Теодорих Великий, создавший на ее землях собственное государство.

К чести св. Льва I, он еще раз попытался спасти положение на Западе, хотя его собственные дела шли очень тяжело. Не признав Гликерия, он назначил Западным царем Юлия Непота (474—475), состоявшего в родне с царицей Вериной, и тот захватил прежнего самодержца, объявил низложенным и отослал в Далмацию. 24 июня 474 г. Непот взошел на трон и, признанный сенатом, отправился в Равенну. К несчастью, эти отдельные шаги уже ничего не решали – Запад был слишком слаб, чтобы такие одиночные акции могли спасти его от варваров. Через год Непот был смещен собственным патрицием Орестом, провозгласившим своего малолетнего сына Ромула Августа (475—476) императором. Но вскоре, как указывалось выше, и он был смещен с престола.

Несколько слов следует сказать и о последних отпрысках великой семьи св. Феодосия. Евдокия, родив от нелюбимого мужа сына Гильдериха, не в силах преодолеть своего отвращения к варвару и арианину, убежала в Иерусалим, где припала к гробу своей бабушки св. Евдокии и обливала его слезами. Она прожила в городе Спасителя всего несколько дней и скончалась от пережитого, завещав свое имущество церкви Святого Воскресения. Детей скончавшейся царевны ее придворный сановник Курк передал патриарху Иерусалима на попечение[1010].

Глава 3. Восстановление самодержавия, самовластное правление

Поражение от вандалов сорвало маску внешней благопристойности с отношений между царем и готами. Еще в ходе приготовления к неудачной экспедиции Аспар предпринимал шаги, чтобы отговорить царя от нее, опираясь в своей позиции на мнение соплеменников. Конечно, как ариане, он и его родичи не желали гибели вандалов. Им казалось более приемлемым заключить мир с вандалами, чем воевать с ними. Но когда речь зашла о дилемме – стереть тех с лица земли или, напротив, залить Африку кровью римских солдат, но сохранить жизнь единоверцам, они без раздумья выбрали второе. Сознание готов, даже тех, кто уже давно служил Римскому государству, осталось в границах племенной эклектики – имперское сознание было для них еще недостижимо.

Однако при всех неординарных способностях Аспара уже вскоре после воцарения св. Льва стало ясно, что гот обманулся, полагая увидеть в лице императора послушное орудие собственной воли. Впоследствии различия между ними стали проявляться еще более рельефно. Новый царь был полной противоположностью варвару. Тот являлся другом солдат и готом-арианином; император – православным фракийцем, римлянином по гражданству и другом Церкви. Естественно, рано или поздно должен был возникнуть конфликт интересов.