Новый мост - [9]

— Не правду ли я говорил? — шепнул Перу. — Это настоящий совет богов. Теперь мы знаем, что весь свет погиб, кроме вас и меня, сагиб.

Попугай опять закричал и замахал крыльями, а тигрица, прижав уши к голове, злобно ворчала. Где-то в тени задвигался большой хобот и блестящие клыки, тихое бурчанье прервало тишину, последовавшую за ропотом крокодила.

— Мы здесь, — проговорил низкий голос. — Мы — великие. Единое и множество. Шива, отец мой, здесь вместе с Индрой. Каши уже сказал свое слово. Ганумэн тоже слушает.

— Сегодня Каши явилась без своего Котваля, — закричал человек с бутылкой, бросая на землю свою палку, между тем как остров огласился лаем собак.

— Окажите ей правосудие богов!

— Вы видели, как они оскверняли мои воды, — ревел огромный крокодил. — Вы ничем себя не проявили, когда река моя была заключена в стены. У меня не было другого прибежища, кроме моей силы, и эта сила изменила мне… Сила матери Гунги изменила ей, не устояла против их сторожевых башен! Что мне было делать? Я сделала все, что могла. Вы должны докончить, о небожители!

— Я принес смерть; я переносил пятнистую болезнь с одной хижины в другую, от одного рабочего к другому, но они все-таки не прекращали своих работ.

Осел с расщепленным носом, с ободранной шкурой, хромой, озлобленный, с растопыренными ногами, выдвинулся вперед.

— Я пускал на них смерть из своих ноздрей, но они не прекращали работ.

Перу хотел было уйти, но опиум крепко держал его.

— Ба! — сказал он, отплевываясь. — Здесь сама Сигала Мата — оспа. Нет ли у сагиба платка, чтобы прикрыть лицо?

— Ничего не помогло! Они кормили меня трупами целый месяц, и я выбрасывала их вон на свои песчаные отмели, но их дело продолжалось. Они демоны и сыновья демонов! А вы оставили мать Гунгу без помощи, и они уже собираются посылать свои огненные экипажи в насмешку над нею. Правосудие богов над строителями моста!

Бык поворотил во рту жвачку и отвечал неторопливо:

— Если правосудие богов коснется всех, кто насмехается над священными предметами, в стране останется много темных алтарей, мать.

— Но это уже не простая насмешка, — сказала тигрица, выставляя вперед лапу с выпущенными когтями. — Ты знаешь, Шива, и вы тоже знаете, небожители, что они обесчестили Гунгу. Они непременно должны предстать перед Разрушителем. Пусть Индра рассудит.

Олень продолжал стоять неподвижно и спросил:

— Давно ли продолжается все это зло?

— Три года по счету людей, — отвечал Муггер, лежавший вытянувшись на земле.

— Так разве мать Гунга умрет через год, что она спешит скорей отомстить? Глубокое море было там, где она течет всего со вчерашнего дня, и завтра море снова покроет ее, завтра по счету, какой боги ведут тому, что люди называют временем. Разве может кто нибудь сказать, что их мост простоит до завтра? — сказал олень.

Последовало продолжительное молчание, буря утихла, и полная луна озарила мокрые деревья.

— Судите, как знаете, — мрачно проговорила река. — Я рассказала свой позор. Вода убывает, я не могу сделать ничего больше.

— Что до меня касается, — раздался голос большой обезьяны, сидевшей в храме, — мне очень приятно наблюдать за этими людьми. Я помню, что и я строила не малые мосты, когда мир был еще молод.

— Говорят, — шипела тигрица, — что эти люди остатки твоих ратей, Ганумен, что, следовательно, ты помогал…

— Они работают, как моя рать работала в Ланке, и воображают, что их работа долго просуществует. Индра живет слишком высоко, а ты, Шива, ты знаешь, какой опасности они подвергают страну своими огненными экипажами.

— Да, я знаю, — сказал бык. — Их боги научили их делать это.

Смех раздался среди присутствовавших.

— Их боги! Разве их боги знают что-нибудь? Они родились вчера, и те, кто их сделал, еще не успел остыть, — сказал Муггер. — Завтра их боги умрут.

— Го, го! — проговорил Перу. — Мать Гунга верно говорит. — Я сказал то же самое падру сагибу, который проповедивал на «Момбассе», а он попросил бурра малума заковать меня в наказание за грубость.

— Они наверно делают все это в угоду своим богам, — снова заговорил бык.

— Не совсем то, — проревел слон. — Они больше стараются ради выгоды моих магаюнсов, моих толстых банкиров, которые поклоняются мне каждый год, когда ставят мое изображение на заголовке своих счетных книг. Глядя через их плечо, при свете лампы, я вижу, что в эти книги вписываются имена людей, которые живут в отдаленных странах, ибо все города соединены между собой огненными каретами, и деньги быстро приходят и уходят, а счетные книги становятся такими же толстыми, как я сам. А я, Ганеш, бог удачи, я благословляю своих поклонников.

— Они изменили вид той земли, которая составляет мою собственность. Они совершали убийства, настроили новых городов на моих берегах.

— Это просто перенесение кучек грязи с одного места на другое, — отвечал слон. — Пусть грязь роется в грязи, если так хочется грязи.

— А дальше что? — спросила тигрица. — Дальше они скажут, что мать Гунга не может отомстить ни за какое оскорбление, и они сначала забудут ее, а потом и всех нас, одного за другим. В конце концов, Ганеш, мы останемся с пустыми алтарями.