Новый мировой порядок - [23]
Но сторонники эволюционного подхода (в отличие от радикалов) отказываются — обращаясь к будущему — определять направление охватившего мир процесса, самой сутью которого являются непредсказуемые изменения и чьей главной характеристикой имманентно является возникновение новых противоречий[106]. Они видят в глобализации долговременный процесс, исполненный противоречий, подверженный всевозможным конъюнктурным изменениям, и не претендуют на знание траектории мирового развития, считая пустым делом предсказание параметров грядущего мира, четкое определение потребностей мирового рынка или исчерпывающую характеристику возникающей мировой цивилизации. Эволюционисты проявляют осторожность и «научную скромность» и осмотрительность, не желая создавать ясно очерченные картины меняющегося калейдоскопа мира. Они не предсказывают создания единого мирового сообщества — не говоря уже о некоем едином мировом государстве.
На них производят впечатление броски и спады, неровность экономического краха. Никто не смог предсказать феноменального развития Китая после 1978 г.; сенсационную остановку японской экономической машины после 1990 г.; потрясающий бросок американской экономики в 1990-е годы; всемирное замедление 2000-х годов, крах Индонезии, Аргентины, Руанды, Кении.
Глобализация ассоциируется у эволюционистов с формированием новой мировой стратификации, когда некоторые страны постепенно, но прочно войдут в «око тайфуна» — в центр мирового развития, в то время как другие страны, словно заговоренные, безнадежно маргинализируются. Но и при явном разрыве одних стран от других не будет деления на «первый» и «третий» мир, оно будет более сложным. По существу, все три мира будут присутствовать в почти каждом большом городе в качестве «трех окружностей» — богатые (согласные с существующим порядком) и те бедные, кто окажется выброшенным на обочину мирового развития.[107]
Произойдет радикальное изменение самого понятия мощи и могущества. Суверенные государства сохранят власть над собственной территорией, но параллельно национальному суверенитету будет расширяться зона влияния международных организаций. «Сложные глобальные системы — от финансовых до экологических — соединят судьбу различных общин в отдаленных регионах мира… Носители мощи и подчиненные в системе этой мощи будут явственно отделены друг от друга едва ли не океанами. Современный институт территориально ограниченного правления окажется аномалией по сравнению с силами транснациональных организаций»[108]. При этом эволюционисты отрицают революционную, гиперглобалистскую риторику наступления исторического конца государства-нации как института. Их кредо: традиционные концепции государственности изменяются медленно, но постоянно. Суверенность сегодня — «есть нечто меньшее, чем территориально обозначенный барьер, это скорее источник и ресурс отстаивания прав и привилегий в пределах общей политической системы, характеризуемой комплексными транснациональными сетями»[109]. Мировой порядок уже не вращается вокруг оси суверенного государства. (Бомбометания против Югославии и удар по Ираку, защищающему свои права в ООН, — новая черта XXI века). Это принуждает правительства суверенных государств вырабатывать новую стратегию в мире, где завершились два с половиной века независимых суверенных государств Вестфальской системы.
Основная часть теоретиков обоих апологетических направлений полагают, что глобализация так или иначе нанесет смертельный удар суверенным государствам. «Очевидно, что растущая глобальная экономическая взаимосвязь, — полагает американский теоретик Р. Фолк, — совмещенная с влиянием Интернета и мировых средств связи (особенно телевидения), воспевающих консьюмеризм и создающих общее и одновременное восприятие новостей, изменит наше представление о мировом порядке фундаментальным образом. Государство не будет более доминирующей силой на мировой арене. Глобальные рыночные силы в лице многонациональных корпораций и банков излучают сильное и независимое влияние. Они действуют на международной арене с минимальными ограничениями. Усиливается воздействие локальных и транснациональных инициатив отдельных групп граждан по всевозможным вопросам местного значения — от строительства дамб до противодействия правительственным репрессиям. Международный порядок, определяемый этими силами, представляет собой переход от мира суверенных территориальных государств, к возникающей мировой деревне… В значительной мере социал-демократическая версия сочувствующего гражданам государства заменяется неолиберальным жестоким государством»[110].
Мнение американского политолога С. Стрейнджа: «Силы деперсонализированного мирового рынка становятся более влиятельными, чем мощь государств, чьи ослабевающие возможности отражают растущую диффузию государственных институтов и ассоциаций, переход власти к локальным и региональным органам»"[111]. Создаются новые формы социальной организации, заменяющие нации-государства. В новом, разворачивающемся в XXI веке мире «глобальный рынок подтачивает основы суверенности. Рынок медленно сужает сферу деятельности национальных правительств, оставляя им все меньше пространства для маневра. В то же время глобализация подтачивает демократический контроль. Начинают действовать законы свободного рынка, а не национальных парламентов»
