Новый Мир - [29]

— Это разумно. Ты видел многих и общался со многими. Но не с этими людьми. Таких ты еще не видел.

— Советских товарищей я тоже встречал. В том числе и высокопоставленных. По долгу службы…

Второй осекся, отметив явное неудовольствие и раздражение собеседника.

— Таких ты еще не видел, — терпеливо сказал первый. — Это сложно объяснить, но ты поймешь, когда встретишься с ними. Это очень умные люди. Это очень хитрые люди. И это очень опасные люди. И еще очень подозрительные. Малейшая заминка, малейшая слабина, и тебя просто вежливо отправят обратно с заверениями в любви и дружбе. А мы не можем себе этого позволить, ты, в конце концов, не колготки диппочтой везешь.

Оба невольно усмехнулись. «Нейлоновый скандал» запомнился многим и погубил немало карьер по обе стороны границы. Помимо этого он подарил военным неиссякаемый источник шуток в адрес дипломатов.

Снаружи глухо стукнули в борт. Раз, другой. И после короткой паузы третий.

— Все, время, — отрывисто сказал первый, бросив короткий взгляд на часы.

Достав из кармана один единственный ключ, он открыл сейф, замаскированный под обычный шкафчик для бумаг. Сейф был пуст, за исключением небольшого чемоданчика темно-коричневой кожи с тонкой цепью на ручке. Первый аккуратно достал его и передал второму.

— Принимай, — чуть охрипшим голосом сказал он.

Второй подхватил чемоданчик, отметив солидный вес, не соответствующий размерам, взвесил на руках.

— Сталь?

— Разумеется.

— Взрывчатка?

— Нет, термический заряд. В худшем случае останешься без руки. Просто отбрось в сторону, или можно выпустить ручку, чтобы он свободно упал, цепь короткая. Рывок освободит предохранитель, после этого механизм сработает от любого толчка.

Второй одобрительно кивнул. Тонкий браслет щелкнул, обвив запястье стальным кольцом, намертво соединяя чемоданчик с рукой посланника. Он одернул рукав, скрывая браслет. Немного посидел с закрытыми глазами, откинув голову на жесткий валик спинки, привыкая к ноше.

В борт снова стукнули, на этот раз дважды.

— Все, — констатировал первый. — Давай… Я, конечно, коммунист и атеист. Как и положено по положению. Но… С нами Бог.

Они выбрались из машины, рядом бесшумно выступили две тени охранников и замерли в терпеливом ожидании. Прежняя темнота теперь была разрезана несколькими мощными прожекторами, освещающими главную ВПП. Из ближайшего ангара выкатывали А-24. Второй невольно залюбовался им. Новейший аппарат, двухмоторная многоцелевая машина, был красив даже в искусственном освещении. Это был словно самолет из грядущих десятилетий, весь из плавно изломанных линий, с широкой кабиной непривычных очертаний, вынесенными далеко вперед бочкообразными моторами и сложенным «зонтиком» аэродинамическим тормозом.

— Я думал, будет «Грифон», — немного удивился человек в комбинезоне.

— «Грифон» — это для особо важных делегаций. А наше дело требует абсолютной конспирации. Не беспокойся, это специальный скоростной вариант, как раз для таких случаев. Вооружение снято, дополнительные баки, кислород и обогрев. Не замерзнешь.

Быстрым шагом подошел старший техник. Первый предупреждающе поднял ладонь.

— Без формальностей.

— Все сделано. Заправлен, заряжен, готов. Пилот и сопровождение уже в кабине.

Второй осмотрелся, будто запоминая на прощание все окружающее. Вдохнул полной грудью ночной воздух, наполненный зимне-весенней свежестью и терпким запахом бензина. Крепче сжал ручку ноши, чувствуя сквозь согретую его ладонью теплую кожу стальной стержень остова.

— Все, я пошел, — севшим голосом сказал он.

Начальник Генерального Штаба ГДР Фридрих Хейман стоял, чуть сутулясь и глубоко спрятав руки в карманах плаща, провожая взглядом посланника. Тот быстрым шагом прошел к самолету. Мгновение, и он ловко вскарабкался по приставной лесенке, ловко управляясь одной рукой, другой бережно прижимая к груди чемоданчик, и скрылся в кабине. Рыкнули моторы, выхлопные трубы чихнули и выбросили первые клубы дыма.

— С нами Бог, — еще раз, беззвучно, одними губами произнес Хейман.

Глава 6

Плохо возвращаться домой холодной весной. Еще хуже — когда это приходится делать под утро, при свете уличных фонарей и одиноких звезд. И уж совсем плохо, когда домой надо идти по холодной сырой Москве, едва переставляя гудящие от усталости ноги (а вы попробуйте порхать бабочкой после суточного дежурства), с тяжелой сумкой наперевес, поминутно оскальзываясь и едва не падая под ее тяжестью.

Наталье было тяжело, очень тяжело. И очень грустно. Вообще то, она была совершенно не обязана брать дополнительную смену, но лишние часы — это были дополнительные деньги. Медики получали вполне неплохое жалование, особенно квалифицированные хирурги и травматологи, но одной жить и растить маленького сына было очень тяжело.

Денег не то, чтобы хронически не хватало, но и достатка совершенно не наблюдалось, и Наталья раз за разом с тяжелым сердцем оказывалась перед выбором — рядовой рабочий день до семи и сын, ждущий дома маму. Или дополнительные смены, внеплановые дежурства, подмены заболевших или просто менее прилежных коллег, мелкие подработки вроде медицинских процедур на дому и небольших консультаций — с непременным уведомлением фининспектора.