Новый Мир. Часть 1 - [28]

– А я в Вашем прошлом – Сэйлор! – едва слышным и чуть взволнованным мягким голосом привлекла его внимание лунновласая девушка, и женщина-Политика, чуть отстранив его тело, зарылась лицом на его груди, несильно покачиваясь бёдрами под его животом. А девушка света восходящей луны продолжала: – Мои условно-производные имена – Свет, Сантима, Седмь и другие. Я проявилась несколько раз случайно и была зафиксирована в Вашем сознании в ряде различных по значению понятий. Любила я Вас всегда и, чем могла, помогала в поддержании энергобаланса в точках критической балансировки. Настоящее имя – Sin’s’Air-On. Если можно, зовите меня, пожалуйста, Синергией, хорошо, Малыш?

Она встала на одну коленку в постели и протянула узкую ладошку для пожатия.

– Очень… – её красота на мгновенье полностью заворожила его, но он тут же очнулся: – Конечно-конечно… хорошо… – он искал уже губами её ладошку, а сам думал о том, что невзирая на то, что ещё очень слабо разбирается в терминологии Нового Мира, отлично всё же понимает значение некоторых слов произнесённых этим невинно-нежным, спокойным голосом – «точки критической балансировки»… И в преклонении перед этим ангелом, удержавшим его от несметного количества измышлявшихся им суицидов, он долго не мог оторвать склонённой головы от её нежной почти прозрачной ладошки. – Синергия…

Девушка не стала обнажаться полностью, она лишь сбросила облачающие лунные покровы с плеч и растворила движением рук простиравшиеся до пят покровы свои ниже пояса. Её небольшие круглые грудки с голубевшими нежно сосками мягко запрыгали в воздухе, а высокие линии-губки остро отточенной, направленной вниз стрелкой красиво оттенили лунный отсвет светлого пушка под напряжённо подрагивающим животиком.

Политика, глубоко удовлетворённо вдохнув от затрепетавшего его мужества в ней при виде Синергии, выпрямилась, чуть выставив вперёд свои упругие груди. Синергия стала на вторую коленку и, приблизившись, присела под неё, вопросительно подняв глаза: «Можно?..». И совсем не ожидая ответа, нежно коснулась губами обострённо-вздутого коричневого соска. Политика в неге прикрыла глаза…

– Медия! – произнесла негромко маленькая женщина пламени и обернулась к нему от панорамы окна. – Ряд моих производных уж совершенно произвольно разбросан по Вашему сознанию: Метафора, Метрополия, Медитация, Мария, Мелисса и другие. В моём ведении были всякие мелочи, вроде вирусов и искусств класса экибаны. В нашем мире моё имя Анни-137Д’zet. А сейчас мне больше нравится быть Медиценой… Стей, можно я сяду к тебе на рот?

Она подошла, оторвала его правую руку от талии покачивающейся на лингаме Политики и поцеловала его в ладонь. Он захлопал ничего не понимающими глазами, но Политика уже нежно давила на его плечи сильными руками, и он опустился на спину, с восторгом взирая на обнажающуюся над ним Медицену, которой ловко помогала Эйльли. Скользнув по верхнему ярко-пламенному треугольнику одеяния, Эйльли освободила смуглые острые грудки с чёрными наконечниками, по очереди расцеловала их и одновременно лишила оранжевого пламени маленькую тёмную попку. Чуть приподняв за коленку маленькую смуглую ножку Медицены, она помогла ей опуститься тёмногубой нефритовой раковинкой на вздутый мускул его груди, и Медицена очень медленно заскользила по его загорающемуся в её объятиях соску.

– Ну и моё имя – Парис! – послышался, наконец, густой немного задумчивый баритон-полубас мужчины, и щёлкнула последняя чётка, видимо всё же найденной им в своей композиции гармонии: – Ага! Вот… Условно-производные очень широко известны в очень узких кругах. Среди прочих – Дед Печа, Аривердин, Матрос Павергай и Александр The Great. Определённую известность обрёл с того самого случая, как съел яблоко раздора у трёх претендовавших на звания прекраснейших и богинь одновременно… Ну-ну! Не гоношись, моя маленькая! Выставь попку, прекрасная моя, как тебе любо-дорого!

Этот воин-Парис Деда_Печа уже взобрался на искрящийся снег с грациозностью средней тяжести танка и подталкивал теперь своего отчаянного крепыша под узкие луны бёдер Синергии. Всё ему удалось, попка вздёрнулась вверх, надвинувшись до самого его мехового живота на нефритовый кол, и он удовлетворённо ухнул:

– Уф-х, молодец, моя светёлушка! Ну, теперь потерпи… (он стал медленно покачиваться в глубине тесно стиснувших маленьких створок Синергии, продолжая рассказ) …Думал с яблока-то, што помру – не заметют и кто! Так ведь нет: до ближайших кустов лишь дошёл, так уж так пронесло с лёгким щёкотом, что и до сих пор как вспомню смеюс-сь!!!

Смеялся ли Деда Печа в действительности осталось невыясненным, но Политика засмеялась прямо на губах у целующей её в ротик Синергии, а Малыш, сдерживая своё собственное, кажущееся ему сейчас всё-таки не совсем уместным, обострение чувства юмора, очень отчётливо ощутил крепкие пожатия сжимающейся раковинки смеющейся Политики на своём затрепетавшем в восторге лингаме. Подрагивала раковинка и Медицены у него на груди, и он, не выдержав, оттянул её смуглую попку на себя и припал к горячему вкусу её маленькой пещерки.