Новый мир, 2013 № 07 - [16]

o:p   /o:p

o:p   /o:p

ЧАСТЬ ВТОРАЯ o:p/

o:p   /o:p

1 o:p/

o:p   /o:p

«Жизнь моя, — утверждал Ванечка Аполлонов в неоконченной (увы, обычная судьба его вещей) „Исповеди графина с кипяченой, хотя и не первой свежести, водой”, — лежит между житием отшельника и полицейским протоколом. Отчего, касатики, такая странность? А........................................................знает.. от.. чего! Думаю, тут две причины.............................................континентальный.. климат.......................................................................птыть.............................................душевная ранимость. Усвоили?» o:p/

Короче не скажешь. Житие и полицейский протокол... Климат и душевная ранимость... o:p/

Про душевную ранимость, положим, с первого раза не догадаться. Что касается климата, тут все очевидно. Человек, которого дама сердца могла изгнать из алькова на тридцатидвухградусный мороз в костюме Адама (Зойка-мотоцикл проделала такую штуку над Ванечкой в зиму 1967-го, когда он возобновил с ней пылкую дружбу), человек, которого благоверная жена не пустила на ночевку, мотивируя тем, что, видите ли, сынишке неполезно видеть, когда папа — бухой (Ванечка коротал ту февральскую ноченьку в забытом на запасных путях в Курочках стылом вагоне в обществе цыгана по прозвищу Чвак), — такой человек знал, о чем говорил. o:p/

Остается житие отшельника и протокол... Помню, как в 1984-м Ванечка загорелся уехать в Абхазию. Все мы прослышали от Сильвестра, что в Абхазии есть нелегальные монашеские скиты. Кельи-хижины в горах, куда не ступала нога коммунистического человека. «Мне бы такую...» — вожделел Ванечка. «Келья в дупле! Господи! — кричал Ванечка. — Там сразу напишешь десять гениальных романов!» — «Т-ты уже один н-написал и б-без кельи», — блеял Сильвестр. Все смеялись. Казалось, что «Полет в Ерусалим» — шуточка для домашнего употребления. Подумаешь: издали во Франции... Подумаешь: Иоанн Златоуст... o:p/

Что касается полицейского протокола, то нижеследующая глава — об этом. o:p/

Надеюсь, никто не отменял «срок давности»? А законы о реституции столь несовершенны. Ведь речь о ворованных книгах... o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

2 o:p/

o:p   /o:p

Воровал?! — пристыдят нас романтические девушки: — Неужели писателю воспрещено взять на денек-другой необходимую для работы книжку? Вот понадобились пьесы Чехова, когда Ванечка руководил драмкружком, — и как быть без них? Щеголять невежеством? А разве он когда-нибудь взял лишнее? o:p/

Если вы его не любили, то не оставляли бы наедине с книжонками вашими. А если любили, то деликатно покидали комнату, когда его лицо, устремленное к книжным шкафам, излучало гастрономическое выражение... К тому же в библиотеках книги томятся, как женщины на курорте, когда не сезон (говорил Ванечка). o:p/

Отсюда — широкая география библиотечных штампиков. Он сравнивал их с кольцеванием птиц: взглянул на печать и — ба! — маршрут книги понятен. Как и маршрут самого Ванечки. Сколько городов гордятся делегатами на книжном конгрессе Ивана Аполлонова!.. o:p/

Душная Астрахань... Там человек, заглядывающий в библиотеку, напоминает мираж в пустыне пополам с героем татарского фольклора. Да ему сами все книги отдадут! — лишь бы поковырял отверткой в остановившемся еще при Иване Грозном вентиляторе. o:p/

А, к примеру, Алатырь? Аполлонов всегда разделял веру писателей-деревенщиков в животворные соки глубинки. С одной стороны, в алатырях не особенно поживишься. Но с другой — надо внимательней присмотреться к фондам. Гипертрофированное желание объявить любую дореволюционную книгу недоступной читателю (свирепствовавшее в столицах) на лоне природы выглядело нетактичным. В Алатыре, например, были исчерпывающе представлены русские символисты, кружившие головы гимназисткам, кстати, в изданиях начала 20 века. Разве не рай? Какая разница — как занесло их в такую дырищу. Теперь-то, после Ванечки, их там все равно нет... o:p/

Белгород славен сельским хозяйством. Так почему бы не проштудировать (взяв, естественно, на постоянный абонемент) агрономические труды Афанасия Фета? Даже университетские снобы о них плохо помнят.  А Ванечка (вот голова!) речитативил оттуда абзацы... «Ежели вы намерены поставить агрономию на основания науки... особенности высевания яровой ржи суть следующие... а профессор Брэдлоу предлагает нижеперечисленные средства борьбы с железянкой... простым взбалтыванием недопревшего навоза... Разве не виден и здесь, — прибавлял Ванечка, — лирик-поэт?» o:p/

Прекрасен город Брянск. В этом убедился Иван Варламович Аполлонов, перепробовавший почти две дюжины профессий: истопник котельной на Кудринке, укладчик канализационных труб в Черемушках, бригадир штукатуров — там же, смотритель шлюза на Яузе (утром рубильником — крак, вечером рубильником — крак — работа размеренная), преподаватель физической культуры в закрытом детском санатории для трудных подростков в Пучеже, приемщик стеклянной посуды в Коломне, оптовик на складе пушных изделий в Верхнем Сиселапске, лектор по вопросам гигиены, здорового образа жизни, забытых народных промыслов (полезные советы — что, например, изготовить из пробок? правда ли, что в Англии построили дом из бутылок?) — успешное турне по Дмитрову, Клину, Сходне, Нахабину, Можайску, Подольску, Лопасне, Серпухову, Люберцам, Мытищам — и по второму кругу, к сожалению, прервано после лекции о положении на Кубе — Острове свободы; декоратор летнего театра в Сокольниках, инструктор плавания в Серебряном бору и там же — спасатель; церковный сторож и там же — тарельщик — на Даниловском кладбище в Москве, наладчик аппаратов с газированной водой в Харькове, составитель инструкций санаторно-курортного пребывания в Сочи, уборщик в слоновнике в зоопарке Одессы, помощник консультанта кабинета семейной помощи районной больницы города Белебей, ассистент органиста в Паланге, лаборант по борьбе с окрыленным кровососущим гнусом в Таджикистане, засмольщик в Нижегородских лесах, мимикрист в Петергофе... o:p/