— Дюша хорроший… — реагирует попугай. — Дюша хорроший…
— Вот молодец. А «пиастры»? «Пиастры!» «Пиастры!» — вскрикивает шеф требовательно, направляясь к столу.
Садится, вытягивает босые ноги, щелкает мышкой, о чем-то задумывается.
— Итак, у нас сегодня «ORIENT» Дона Черри, далее — по ходу… дня… интернет-коктейль, йога… В общем, ничего… Понимаешь… — продолжает говорить он, но замечает, что его помощницы, Литы, еще нет на месте и он говорит в пустоту. Но тут он видит ее: она поднимается по лестнице в легкой короткой юбке, грудь голая, концы волос мокрые. Она явно из бассейна — оставлена открытой дверь, и в дверном проеме, как картина, — голубизна воды и красноватая даль пустыни.
Подходит к столу, расчесывает волосы и влезает в белоснежную блузку, подчеркивающую ее чудесные формы…
— Черт возьми, своей ставкой на секс ты, в конце концов, испортишь все дело…
Она, не оборачиваясь, расчесывает короткие — по плечи — волосы.
— А на что бы ты поставил — на алкоголь?
— Я вообще о другом хотел сказать…
— О чем? — поворачивается к нему.
— О том, какая жопа этот ангар. Каждый день чувствую это. Компьютеры. Чистота. И — никого. Но никто и не подразумевается… Мы с тобой попали в какой-то предварительный эскиз будущего.
Он оглядывает ангар:
— И это жуткое место.
— Ты бы хотел что-то изменить?
— Поставь музыку…
Дождавшись, когда раздадутся первые аккорды джаза, он продолжает:
— Будь моя воля, я запустил бы сюда весь этот аул (кивает в сторону двери) — со всеми бабами, детьми, собаками, овцами…
Помощница не без горечи улыбается:
— Ты никогда не чурался грязненького…
— Грязь — это жизнь… Они бы лазали тут, играли на компьютерах, плескались в бассейне, варили свой плов на кухне… Трахались бы в нашей спальне…
— Ты бы первый не выдержал…
— Не знаю. Не знаю, что буду чувствовать, когда они придут. Мне нужен витамин хаоса, непредсказуемости. Это важно… Просто чтобы дышать… Витамин случайности!
Замолкает, запускает в компьютере Интернет.
— Птица! — попугаю. — «Пиастры!» Представь, птица: полные сундуки монет! Взять на абордаж испанский галион, выдрать из трюмов все золото и сойти на берег в Порт-Рояле! «Пиастры, пиастры!!» Ради этого стоило жить, птица…
Опять влипает в Интернет.
Пробегает одну страничку новостей. Другую.
— О, пожалуйста! — Зачитывает, ни к кому конкретно не обращаясь: —
«На Алтае разбился вертолет с представителем администрации президента, главой местной природоохранной организации и помощником губернатора…» Летели на охоту, стрелять горных козлов из автоматического оружия. Архары. Краснокнижный, между прочим, вид… Из автоматов…
Помощнице:
— Тебе их жалко?
— Кого? Горных козлов?
— Да нет,
этих
козлов. Которые летели на охоту.
— Наверно.
— А мне не жалко. На охоту, с автоматами, всем кагалом… А? Я представляю: сидят, водочку лимончиком закусывают, рожа к роже, холеные... Тут пилотик: «Ваше благородие, вон они на склоне, взять поближе?» — «Возьми, милый, возьми…» Сейчас мы их из автоматиков пух-пух-пух! Рожки отпилим, на стеночку повесим. Открой-ка дверочку, любезный…
И вдруг — оба-на! — С торжеством. — То ли случайность, то ли ветерок
дунул. Об гору — бах! — винт — вдребезги — и капец! — Вскакивает. —
Если б они не разбились, их надо было бы судить, как последнюю сволочь…
— Ха.
— Что «ха»?
— Когда в Москве был последний скандал по поводу нашей буровой в море — ты что говорил?
— Я говорил, что это безопасно. Я говорил, что это — новые рабочие места. Я говорил, что нефть — это стратегический продукт экономики… Да мало ли что я тогда говорил? Мне платят за то, что я треплю языком… Если б они знали, что я думаю, мы бы давно оказались на улице…
Помощница смотрит на шефа и понимает, что с ним на самом деле что-то не то, и она даже догадывается — что. В глазах ее проступает тревога, подчеркнутая сексуальность вдруг оборачивается глубокой нежностью, в голосе прорезается что-то материнское…
— Виктор…
— Что?
— Сегодня — жара. Плюнь на все. Не думай. Не надо, иначе у нас крыша съедет…
— Господи, Лита…
— Пойди искупайся. Ты же не плавал сегодня. Или — чего хочешь?
— Кофе с утра — как всегда. Что из Москвы?
— Еще не смотрела. Сейчас — кофе, через минуту — новости.
— Знаешь, люди — чертовски неблагодарные твари…
— Это точно.
— Не соглашайся со мной. Я, может, с ума схожу… А ты соглашаешься…
— Пиастры! — вдруг вскрикивает птица в клетке.
— Он сказал «пиастры»! — Шеф вскакивает и некоторое время возится возле клетки с попугаем, пощелкивает ногтем по прутикам, явно пытаясь стимулировать птицу повторить сказанное слово. Но та молчит. Он чуть-чуть отпускает лебедку, и птица оказывается на уровне его живота, а не на уровне лица. Он еще и еще скребется к ней, но результат повторить не удается.
Лита готовит и приносит кофе.
Шеф берет чашку, вновь садится за стол.
Смотрит в монитор, потом вдруг криво усмехается:
— Ого, какая Ляля приглашает нас к общению… Исключительный экземпляр…
— Секс по телефону? Тебе не хватает?! — с какими-то странными нотами произносит Лита.
— Мне не хватает общения. Мне мало тебя! А тебе — меня, и не говори, что нет! И весь этот ангар, этот театр на двоих… Это разделенное пополам время… Мне отец рассказывал про нефтепромыслы прошлых лет. Всюду люди, мастера, капитаны, сто тысяч одних курьеров, машинистки, экспедиторы, о господи, и до Баку — рукой подать. А там — город! Рестораны, пляжи, друзья, девушки… Никто не ставил буровые в тайге, на шельфе или вот здесь, в пустыне, будь он проклят!
