и нынче был помрачен
видами взору близких
дев обнаженных и жен
на брегах горгипийских.
3
Глина ли груди тугой?
Лона ль нежное жженье?
Что мне любови земной
игрища да сраженья! —
был в деле и сам не плох,
дважды бился недаром! —
эх, — по" три на выдох-вдох, —
тысячи тыщ ударов…
4
Не о телесном в тоске
в полдень отвесный лета
из вереска на песке
жгу костерок для света —
в небе темно от стрекоз,
тьмою кружа над дюной,
скрывают от плотских грез
в мир приход Вечно Юной.
5
Подруга, прости ж навсегда.
Женской верна гордыне,
Муза приходит, когда
прочих нет и в помине.
В пальцах вертя колесо
солнца, вся — ослепленье!
В хоре кузнечиков, со
стрекозой на колене.
2002, 2005, Горгиппия.
Большой Муравьед
Из цикла “Зверушки”
Упрусь задними в Кремль, брюхом вытянусь вдоль Тверской.
Передние распрямлю в переулки, одну в Столешников, другую в другой.
Ужо сшибу Долгорукого, и вот к подземному переходу губами приник,
запускаю туда свой шершавый, свой липкий, свой чуткий язык.
Как же там тесно в тоннеле! Жду, чтоб вылез мой красный с другого конца.
И чувствую — есть! Поналипли и соки пустили маленькие тельца.
Изрядно ж тут пряталось, глупых! Вытягиваю свою ловчую снасть —
вся обклеена, как муравьишками, густо, зря ни одному не пропасть.
И всасываю их, плюя шкурками. Так завтракает Большой Муравьед.
Ни души в мэрской Мэрии. Дальше Пушкинская. Здесь нам сыщется
на обед.
Особливо если засунуть в метро через “Чеховку”. Но, чу! господа, —
стонут дома по Страстному — сама подползает Самка сюда!
Ты завтра
Из силлабического дневника
1
12 янв. Пав. вокз.
Поехал на Павелецкий вокзал
тебя у поезда перехватить.
Знамо дело, протоптался, прождал,
изматерился весь, — вот ведь (ить-ить!) —
могла б позвонить, сказать “проводи”,
время сказать, вагон, а то туда
я, сюда по перрону... злость в груди,
и мерзлая в душу хлещет вода.
2
15 янв. Наб. Яузы — Госп. вал. Офис.
В обед пошел, слепил снежок любви —
большой, горячий — моей любови.
И зашвырнул — в Мичуринске лови,
эх, в брадатом, в рогатом Козлове!
Как ты там? А как сестра воробья,
коим Катулл забавлял подружку?
Му"ка воображенья без тебя —
весь рабочий день грезил пичужку.
3
Театр на Сретенке — Юрьевский пер.
Помнишь, ходили на Мин Танака,
“шамана” из Японии? потом
шли к метро и трепались о всяко-
разном и любви подгагакупритом…
Наши встречи бывали так редки,
а все ж искусством заняты умы!
Потом — ты по оранжевой ветке,
я по зеленой — разъехались мы.
4
Юрьевский пер.
Что слышит женщина-музыковед
в снах своих? взрывы, что ли? теракты?
иль такты музыки, той, что как свет?..
Сердце ж прямо сжимается, как ты
пугаешься, если вдруг разбужу.
— А?.. Что?.. — вскинешься, чуть не до крика...
— Тише, тише, это я, я жужжу —
музыка моя, муза, музы"ка…
5
16 янв. Крюковская ул.
Хорош вечерок! Ветр. Скользь. Мраз. Древа
трещат по Москве! Метеосводка
как раз, чтоб в сердцах подбирать слова.
Нут-ка, навскидку если: “Погодка, —
как бы сказать поприличней, — борза!”
Не то в мозгу — все те же да эти ж
зудят: “…ты завтра приедешь... ты за-
втра приедешь... ты завтра приедешь...”
* *
*
Это, что ли, колокольчик звенит: дим-дим?
Мусор горит. Стелется дым.
Над костерком прыщавый юнец
в консервной банке плавит свинец.
Тусклые отливки пионерских лет:
грузила, свинчатки, еще кастет.
Дым ли, туман ли. По-над водой
леска натянута. Это, что ли, сторожевой
колокольчик звенит: дим-дим?
Я не помню, чтоб был молодым.
Прилепин Захар родился в 1975 году. Окончил филологический факультет Нижегородского государственного университета. Прозаик, поэт, журналист. Автор книг “Патологии” (М., 2005), “Санькя” (М., 2006). Живет в Нижнем Новгороде.
Он затевал этот разговор с каждым бойцом в отряде, и не по разу.
С виду — нормальный парень, а поди ж ты.
— Каждый человек должен определить для себя какие-то вещи, — мусолил он в который раз, и Сержант уже догадывался, к чему идет речь. Слушал лениво, не без потайной иронии.
— Я знаю, чего никогда не позволю себе, — говорил он, звали его Витькой. — И считаю это верным. И знаю, чего не позволю своей женщине, своей жене. Я никогда не буду пользовать ее в рот. И ей не позволю это делать с собой, даже если она захочет. И никогда не буду пользовать ее…
— Ты уже рассказывал, Вить, — обрывал его Сержант. — Я помню, куда ты ее не будешь... Я даже готов разделить твою точку зрения. Зачем ты только всем про это рассказываешь?
— Нет, ты согласен, что если совершаешь такие поступки, значит, ты унижаешь и себя, и свою женщину? — возбуждался Витька.
