Она заскулила, видимо испугавшись. Потянулась куда-то. Жена забрала ее.
— Нет, честно, она говорит, — продолжал доказывать Сергеев, чувствуя себя все неудобней. — Без твердых согласных, конечно, но...
— Эх, Никит, — хлопнул его по плечу Андрюха, — как я рад за вас! Дети — это счастье!.. Я вам завидую самой белой завистью. Вообще!
— Пора, — поднял рюмку Володька.
Сергееву очень хотелось выпить. И найти тему для разговора, чтобы этот ляп с говорящей в четыре месяца дочкой забылся. Или замялся хотя бы.
— Как, Андрей, дела-то вообще? — спросил он, когда выпили и плотно закусили; еды на столе было полно — горки из ломтиков колбасы, огурцов и помидоров, мяса. Еще и в пакетах возле холодильника лежала. На три дня запасов.
— Да как... Как сказать, — вздохнул Андрюха. — В Щуке целыми днями пыркаюсь, халтурю потихоньку. Надо ведь веранду достраивать, второй этаж... Василию вот, — он посмотрел на бородатого, — со спектаклями помогаю.
Тот пробасил:
— Андрюша от Бога художник. Так улавливает!.. — И, не подобрав нужного слова, потряс кулаком. — Ух-х!
— Нерв, — сказал Володька.
— А?
— Нерв Андрюха улавливает.
Бородатый пошевелил бородой:
— Ну, и так можно сказать... Бесценный он человек!
— Нужно будет съездить в ваш театр, — сказала Наталья.
— Милости просим. Только у нас не каждый день — строго по воскресеньям. И сложные постановки.
10
Ели, выпивали, разговаривали. В основном вспоминали прошлое — давнишние премьеры, куда-то исчезнувших подававших надежды ребят, обсуждали своих знакомых, ставших звездами. Жалели, что не все из компании сегодня здесь, и, пожалев, тоже обсуждали — как теперь живут они, где работают, какие у них проблемы... Володька в который раз говорил об актере Сергее Безрукове:
— Он талантище без вопросов, конечно! Без обсуждений. Такая энергетика — прямо чувствуешь! Сейчас Пушкина играет... Но — не знаю. Что-то не верю, что получится. Как-то... не хватает чего-то... Не знаю...
От водки с пивом он опьянел больше других, его переполняло нехорошее, агрессивное возбуждение. Наталья подкладывала ему на тарелку закуску:
— Ешь, пожалуйста, ешь. — И жаловалась жене Сергеева: — Совсем не ест. Кусок не впихнешь...
— Я сюда не есть приехал, а общаться... Слушайте! Э-эй, господа! — Володька постучал вилкой по бутылке. — Слушайте, а давайте споем? Русское. Помните, как мы пели классно. Давайте?
— Потише, Володь! — в ответ зашептала жена Сергеева. — Дашка засыпает.
Володька расстроенно вздохнул. А бородатый усмехнулся:
— Утомилась девочка от папиного урока.
Сергеев сделал вид, что не услышал.
— Кстати, ребята! — забыв о шепоте, сама воскликнула жена. — Со мной сегодня такой позор случился! Представляете, забыла вторую строчку “Изгиб гитары желтой”. Всю жизнь пела, а тут — как стер кто-то... Чуть не разрыдалась...
— Изгиб гитары желтой, — забубнил Володька, — ты обнимаешь нежно... Чего грустишь, бродяга? А ну-ка улыбнись. Качнется купол неба... Ну да: чего грустишь, бродяга...
— Да нет, другое там. Какой бродяга?..
— Слушай, — громче и настойчивее заговорил Володька, — я тоже эту песню с детства пою. Вторая строчка: “Чего грустишь, бродяга? А ну-ка улыбнись”. И потом: “Качнется купол неба — большой и звездно-снежный. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались”.
— Дальше — да. А “бродяга”... Другие слова там. Ребята, кто-то помнит еще?
— Я никогда Визбора не любила, — дернула плечами Наталья. — Дешевая романтика...
Володька изумился:
— При чем тут Визбор?!
— Ну как... Его же песня.
— О-ой-й!.. Наташ, ты меня убиваешь.
— Да в чем дело? Что я не так говорю?
Жена поднялась и унесла дочку. Сергеев без стеснения налил себе водки и выпил. Володька, получив возможность говорить громче, стал отчитывать Наталью:
— Как можно?! Боже мой... Это Митяева песня. Олега Ми-тя-ева! Стыдно не знать таких вещей!..
— Володь, подожди, — мягко перебил Андрюха. — По-моему, ты путаешь. Это все-таки Визбор.
— Да вы что, сговорились побесить?! — Володька округлил глаза. — Господи боже мой! Я могу с вами...
— Не произноси имя Господа всуе, — веско сказал бородатый. — Нельзя.
— Что?.. Да это не суя. Это... Визбора с Митяевым путать!..
— Митяев это, ребята, Митяев, — поддержала Володьку вернувшаяся жена.
— Давайте хоть на что спорить, что Визбор, — сказала Наталья. — Андрей, у тебя сборника нет?
— Наташ, не пори ты чушь!
— Я не порю чушь, Володя. А если ты перепил, то советую лечь.
— С-слушай! Хватит мне указывать. Ясно?
— Давайте потише, — вставила жена. — Дети спят.
Володька не слышал — вскочил и навис над Натальей:
— Что ты меня вечно дергаешь?! Я сам знаю, пить мне или не пить. И сколько! Я не мальчик тебе...
— По твоему поведению не скажешь.
— За-мол-чи!
— Ладно, ладно, друзья, — заговорил Андрюха примирительно, — перестаньте. Ведь так хорошо... Давайте на мировую выпьем. Да? И пусть каждый останется при своем. — Стал разливать.
— Да нет, — Володька не унимался, — тут кто-то хочет машину свою проиграть. Что, Наталья, спорим на твою машину?
Наталья скривила губы:
— Легко. Катайся на здоровье. Правда, я не уверена, что ты на права когда-нибудь сдашь.
— Я и не буду сдавать. Продам тысяч за пять, позажигаю...
