Новый мир, 2004 № 05 - [10]

Нодельма не особенно верит в эту гипотезу, тем не менее вечер пятницы и первую половину субботы (единственную возможность как следует выспаться) можно легко вычеркнуть из ее расписания. Но даже выспавшись, Нодельма не торопится выбраться из кровати: ведь суббота у нее — традиционный день молчания, а молчать легче (и удобнее) всего во сне.

 

VI

Раньше перед сном Нодельма обычно рукоблудила, отсутствие личной жизни дает о себе знать, гормональное напряжение растет и не имеет выхода, приходится справляться с помощью подручных средств. Эротические фантазии Нодельмы подробны, именно частности, детали заводят более всего. Прежде чем забраться на самый пик чувственного наслаждения, Нодельма прокручивает в голове целый порнофильм; ей важно пройти умозрительный путь от флирта и совращения, минуя все стадии раздевания и первых ласк, до нарастающей страсти, взрывающейся одновременно в сознании и межножье.

Раньше Нодельма представляла себе некоторых знакомых, реже — известных политиков, спортсменов или звезд эстрады. Иногда она западала на особенно изрядных попутчиков в метро и даже, чего греха таить, рыночных торговцев. А время от времени даже на президента РФ. Она не знала, как выглядят их тела и “окаянные отростки”, больше всего Нодельму заводили лица, выражение глаз, активная (или, напротив, высокомерная) мимика, едва уловимые особенности движения, повадки, походки.

А потом словно бы что-то произошло, словно бы в голове у Нодельмы перещелкнули тумблер: фантазии перестали ее волновать, образы мужчин, ранее будоражившие нервные окончания, утратили былую убедительность. Сосредоточиваясь на том или ином образе, некоторое время Нодельма удерживала его на изнанке лобной кости, однако волна возбуждения так и не приходила, тогда Нодельма ослабляла хватку, и фантазия расползалась, исчезая, табачным дымом, в никуда.

 

VII

Всю субботу Нодельма обязана молчать, ее никто не заставляет, сама придумала. Ей так легче справиться с одиночеством. Мать возмущается ее мнимым бесчувствием, равнодушием, проявляющимся в суточной норме тишины, пару раз пыталась спровоцировать реплику или хотя бы междометье, но поняла, что бесполезно, приняла правила игры, прониклась странным начинанием дочери, а со временем даже стала гордиться этой непонятной, но безопасной стойкостью.

Нодельма замечает, что, некогда говорливая и общительная женщина, мать тоже стала молчалива, копошится на кухне, готовит еду, слушает радио, раньше любила напевать себе под нос популярные мотивы, а нынче словно воды в рот набрала, думу, что ли, думает. Молча протягивает тарелку с рассольником, молча нарезает хлеб.

Оказывается, можно существовать и так, без единого произнесенного слова. Количество тишины скоро переходит в качество внутренней жизни, становится легко, мысли приходят и уходят, словно бы им открыли дверь или вены, — так цирюльники раньше, в стародавние времена, пускали кровь для облегчения состояния организма. Это же как с диетой: трудно только первые несколько дней, после наступает просветление, кто плавал, тот знает. И даже потом, в воскресенье, по инерции Нодельма ведет себя загадочно и немногословно, возвращаясь на службу в понедельник полностью обновленной.

 

VIII

Вот и сегодня, в субботу, Нодельма просыпается в предчувствии блаженного ничегонеделанья: тишина способствует расслабленности да рассеянности, не хочется заниматься домашним хозяйством, собой, читать и даже смотреть телевизор. Хочется сидеть в кресле, уставившись в потолок или в окно, перебирать старые фотографии, их не так уж и много, она уже давно собирается завести альбом, разложить их в правильном, одной ей ведомом порядке, да все руки не доходят. Может быть, сегодня?

Она открывает глаза, потягивается, и суббота тут же обступает ее пронзительным зимним светом, солнце светит, но не греет, зато батареи пбарят, словно ты в Африке на курорте, и хочется скинуть одеяло, но лень. Вместе с Нодельмой в глубине организма просыпается странное нетерпение, природу которого она объяснить не умеет. Нодельма удивлена, несколько встревожена, уж не потому ли, что весна не за горами? Или приближается девятый вал очередных месячных? Ох уж эти гормоны...

По телевизору показывают фигурное катание, чемпионат Европы или мира, Нодельма так и не разобралась, соревнуются одиночницы, кто выше прыгнет, наверное, это красиво. Чтобы не смущать внутренний покой, Нодельма смотрит произвольную программу не включая звука, так даже интереснее, все равно после выступления каждой из участниц показывают оценки и в замедленном режиме наиболее драматические моменты катания. Женщины, как правило, лишены артистизма, тяжело и надрывно выполняют прыжки и элементы, смотреть на них скучно. Но Нодельма смотрит, сознательно отвлекает внимание от телесного неуюта, который тяготит ее, несмотря на здоровый восьмичасовой сон.

 

IX

День проходит в маете и бессмысленном слонянии из стороны в сторону. За окном идет снег, по телевизору говорят о начале военных действий в Ираке. Нодельма нервно переключает на другую программу, но там снова танцуют одиночницы, тянут руки вверх, кружась на одном месте, некрасиво буравят лед. На всех других каналах сплошняком идут несмешные юмористические передачи с консервированным смехом, подложенным в студии. От них Нодельме становится совсем уже нехорошо. И она снова переключает на репортаж из пригородов Багдада: мутное изображение сумерек, разрываемых огненными точками, похожими на НЛО.