Новый Макиавелли - [122]

Чего мы совсем не ожидали, так это выпада генерала Данната (2006) против экспансии британских войск в Ирак. Мы с Тони тогда вели сложные переговоры в Северной Ирландии, в колледже Сент-Эндрюс. А тут Даннат заявляет корреспонденту «Дейли мейл», что британское присутствие в Ираке только усугубило ситуацию, что надо поскорее вывести войска. Тогда-то мы и почувствовали свою полнейшую беспомощность. Дес Браун, преемник Джона Рейда на посту министра обороны, в это время летел в Шотландию. Глава генштаба был в Австралии — и вне зоны доступа. Заместитель главы генштаба читал лекцию — его нельзя было беспокоить. Сам же Даннат не отвечал на наши звонки. Сначала мы хотели его уволить, но быстро сообразили, что эта мера моментально превратит Данната в мученика. Его комментарии, конечно, не помогли нашим войскам в Басре. Лидеры группировки Муктады ас-Садра ликовали — по их мнению, Даннат публично признал эффективность их усилий. Они намеревались удвоить атаки на британские войска. А на нас посыпались выражения недовольства — от генсекретаря НАТО, от американцев, от австралийцев и от прочих участников военной операции в Ираке. Правда, отдельные отзывы в военном чате отличались благожелательностью; но в основном главы генштабов не скрывали негодования в адрес Данната. После переговоров мы организовали для Тони перекус с сандвичами в кабинете Джока Стиррупа в Министерстве обороны. Даннат настоял на встрече с Тони; через несколько минут я окончательно убедился — эта должность не для него. Тони дал понять всем присутствующим, что в обязанности политиков не входит формирование и поддержка на плаву первоклассной армии, если боевые генералы во всеуслышание ругают свою почетную миссию. Впрочем, политикам всегда легче печься о солдатских жизнях, чем генералам. Боюсь только, Тони по сравнению с Даннатом, свято убежденным в своей правоте, выглядел слабаком.

В свете нежданного выпада, предпринятого Даннатом, каждый политический лидер должен бы семь раз отмерить, прежде чем ввязаться в военные действия; конечно, это возможно лишь при наличии отсрочки таковых примерно на год. Наши вооруженные силы больше не способны к регулярным вторжениям на чужие территории, да и преимущества свои растеряли. Мы постепенно начинаем походить на Германию и другие страны континентальной Европы, которые, во избежание греха, не задействуют свои армии в боевых операциях. Усугубление этого сходства неизбежно; однако мы должны прийти к нему в полном сознании, а не ждать, пока нас ткнут в него носом. Очередной шаг к потере контроля над судьбами державы; шаг куда более широкий, нежели частичная передача суверенитета в руки НАТО или ЕС. Мы уже потеряли способность вести основные военные операции. Мы больше не можем формировать отборные дивизии вроде тех, что Британия в 1982 году отправляла на Фолклендские острова. Один генерал, участник вторжения в Сьерра-Леоне 2000 года, озвучил вашему покорному слуге мнение, будто нынешней Британии такая операция не по плечу.

Британские СМИ, похоже, полагают, будто для премьер-министра война — вроде увлекательной прогулки. Как же они далеки от истины. Решение послать британских солдат в бой — пожалуй, одно из самых тяжких для политиков высшего эшелона; оно в прямом смысле тошноту вызывает. Премьер нередко просыпается среди ночи, в холодном поту, и в сотый раз думает, а правильно ли он поступил. Самое скверное, что в таких случаях не с кем разделить ответственность. Нельзя положиться ни на министров, ни на советников; решение о вводе войск целиком зависит от премьера. Перед косовскими событиями Тони говорил с Маргарет Тэтчер по телефону, а несколько дней спустя попросил меня организовать ее визит на

Даунинг-стрит с целью обсудить необходимость вторжения. Госпожа Тэтчер в свое время была в аналогичной ситуации. Я провел ее к Тони, и, пока вел, она заметила: нервная у вас, Джонатан, работа. Тэтчер посоветовала Тони не впутывать комитет.

Больше всего премьер-министр страшится ночных звонков, касающихся военных операций. Помню, как меня вырвал из сна один такой звонок. Мне сообщили о крушении вертолета марки «Чинук» в первый день войны в Ираке. Жертвами стали восемь британских морских пехотинцев и четыре американских солдата. Телефонистка сказала, что на линии — военный офицер, и я сразу напрягся. Хорошего ждать явно не приходилось. Звонивший кратко, без эмоций изложил факты, чем поверг меня в шок. Проснулась Сара, увидела мое перекошенное лицо и закричала: «Господи, что еще стряслось?!» Я быстро передал новость премьеру.

Впрочем, иногда война необходима. После событий 11 сентября стало ясно, что требуются военные действия; нас одно останавливало — до сих пор мы не связывались ни с Афганистаном в целом, ни с талибами в частности. На следующий день после теракта я вышел из Уайтхолла и направился на Трафальгарскую площадь, к книжному магазину сети «Уотерстоун», где скупил всю литературу о движении «Талибан». На тот момент лучшей была книга Ахмеда Рашида «Талибан: история афганских военных диктаторов». Вернувшись на работу, я засел за это произведение и прочел от корки до корки. Тони с Алистером заняли очередь на чтение. Мне казалось, разумно будет послать талибам ультиматум; дать им возможность избежать интервенции при условии, что они развяжутся с АльКаидой. Если же не захотят развязаться — пусть пеняют на себя; у нас появится полное право их разгромить. От ультиматума всегда двойная выгода. Во-первых, он позволяет противной стороне подчиниться, практически не потеряв лица; так было с Саддамом в середине марта 2003 года; Саддам тогда пошел на особые условия Ганса Бликса, чем заслужил выведение войск из страны. Во-вторых, ультиматум обеспечивает casus belli