Новый год в октябре - [47]
Так и знай! Папочка!
Бегунов сидел, закрыв лицо рукой.
И еще, — тихо продолжал Прошин. — Если ты мне откажешь… я уйду отсюда. И больше ты меня не увидишь. Я прокляну тебя..
Ты… — выдохнул Бегунов. — Езжай…
Спасибо, — серьезно сказал Прошин. — Извини…
«Ну вот и все», — с облегчением подумал он.
Первое сентября. Утро. Вереницы школьников: девочки с цветами, неестественно приглаженные мальчишки с унынием на лицах, взволнованные папаши и мамаши… Около пешеходного перехода Прошин затормозил, пропуская эту по-праздничному оживленную толпу и чувствуя себя старым и мудрым как перед ребятишками, так и перед бедолагами- родителями, мающимися с ними. Вот мужчина в отутюженной тройке, начищенных башмаках, шагающий среди остальных рядом с мальчиком — таким жи чистеньким и опрятным послушно державшимся за его руку. И тут что-то в чертах мальчика показалось Прошину знакомым… Вдруг дошло: это же… сын! Его сын! Словно обмякнув, он отвалился на спинку сиденья. Нет, теперь уже не его… И вырастет мальчик таким же, как отец, его воспитавший, наверняка благоразумным, безропотным и, как это говорят, порядочным. Он будет женат, будет каждодневно посещать службу, радоваться получению отпуска летом, а не зимой, и вот так же водить детей за ручку в школу.
«Ну и отлично, — подумал Прошин. — Так и надо.»
Сзади нетерпеливо загудели. Уже горел зеленый свет, но Прошин не двигался с места, провожая взглядом того, кто, может быть, единственно был дорог ему, и чувствуя необратимую потерю чего-то неосознанного, но настолько важного. Что размышлять о смысле этой утраты было невыносимо…
Он вспомнил: после развода, когда уходил из дома жены, сына только выкупали в маленькой пластиковой ванночке, и последнее, что Прошин видел, эту салатовую ванночку с пенистой от шампуня водой и игрушками — двумя шариками, красным и белым, вздрагивая, лежавшим не ее поверхности. А затем он уехал к Глинскому. Пить. У Сергея тогда собралась компания. Тянули вино, танцевали… Он сидел там, с виду веселый и беззаботный, но душу его глодало странное чувство подавленности и стыда, будто он кого-то обокрал…
Себя, что ли? И сейчас забытое это ощущение вернулось к нему вновь, и он вспомнил всех, кто был тогда у Сергея, вспомнил чужие, единоджды виденные лица…
Прошин ехал на защиту.
Он вошел в лекционную аудиторию института, куда уже стекались знакомые и незнакомые люди, причастные к последнему кону игры; развязал тесемки, развернув листы ватмана с чертежали узлов, схем и орнаментов формул и встал, облокотившись на кафедру.
…Он сжато и очень уверенно говорил, шурша рулонами бумаги, и осекся лишь раз, вспомнив нечаянно утреннюю встречу на перекрестке. И лишь на мгновение… Было тихо и скучно. В скрещении солнечных лучей, с трудом пробивавшихся через мутные оконные стекла, клубилась пыль, поскрипывали шененги кресел… Кто смотрел на часы, кто в пространство; Бегунов бесцельно водил ручкой по бумаге, вычерчивая геометрические фигуры, и изредка кивал Полякову — единственному, который то и дело испрашивал у него дозволения задать диссертанту вопрос и задавал его — с ядовитейше- добродушной интонацией и, всякий раз получив сухой и четкий ответ, садился на место, смущенно разводя руками. Схватку злодея-оппонента и умницы- диссертанта они разыграли превосходно, но вскоре поняли, что вполне могли обойтись и без нее — своими придирками Поляков только всех раздражал. Второй оппонент — сонный, седобородый старичок с перламутровым носом и склеротическими прожилками на шеках, в пенсне и академической тюбитейке — регулярно и благосклонно наклонял голову, видимо не очень-то вникая в суть доносившегося извне; третий — Таланов — грозно помалкивал. И, как только Прошин закончил, встал и, попросив у Бегунова слова, сказал:
Красиво. Очень красиво… И чувствуется многолетняя, кропотливая работа, проведенная диссертантом… Но прошу прощения… Я слабо понимаю практическую ценность работы, прошу прощения…
Моя работа имеет конкретное значение для интегральных схем, внедряющихся в радиофизическую аппаратуру, — «на дурака» отчеканил Прошин фразу из поляковского сценария.
Смысл сказанного им дальше никто из присутствующих до конца уястить не мог. Он и сам туманно представлял себе этот смысл, твердя зазубренные слова, пространно ссылаясь на авторитеты и помня напутствие Полякова: «Выучи и дуй. Знаток микроэлектроники на защите будет один. Я. Но если Таланов и дока, то пусть попробует опровергнуть… Я, например не смогу. Чтобы опровергнуть, надо всему нашему НИИ проверять эту брехню эксперементально».
Выслушав ответ, Таланов замычал, якобы постигая идею, и сел.
Слово попросил Поляков.
Мне хочется отметить, — с чувством сказал он, — оригинальность диссертации.
Имея под собой, фигурально выражаясь, чисто радиотехнический фундамент, она тем не менее выходит в область интегральных схем… Я возлагаю ответственность в вопросах радиофизики на более компетентных коллег, присутствующих здесь, но, что касается микроэлектроники, нахожу работу диссертанта чрезвычайно серьезной и, главное, актуальной.
Очень, очень интересно!
Все разыгралось превосходно: Авдеев смастерил красивую игрушку, а Поляков придал игрушке значимость — будто выдал детский грузовичок за настоящий, убедив, что грузовичок так смотрится с крыши высоченного дома…
Банда отморозка Ферапонта захватила весь город. Не признавая воровских законов, бандиты с особой жестокостью уничтожили конкурирующие группировки. Подмяли под себя коммерсантов и местный обогатительный комбинат. Городские власти закрывают на все глаза, потому что куплены на корню.Казалось, никто не способен остановить беспредел. Если бы это не коснулось одного человека. На глазах Ивана Прозорова, подполковника ГРУ в отставке, ферапонтовцы убили брата вместе с семьей и сожгли его дом. Такое простить нельзя. И пока в живых останется хоть один бандит, Иван не успокоится.
В 1944 году в Северной Атлантике немецкий "свободный охотник" подобрал в море русского матроса с потопленного корабля. Моряка не расстреляли, но взяли в команду подлодки механиком. А спустя полгода "охотник", перевозивший в составе конвоя ODESSA ценный груз, сам был атакован английскими эсминцами и затонул у острова Фуэртевентура в Канарском архипелаге. Единственным выжившим оказался пленный русский матрос... Полвека спустя о затонувшей немецкой подлодке узнают сын моряка и двое его приятелей - бывший полковник ФСБ и бывший снайпер-афганец.
Неудачливый бизнесмен Юрий Колокольцев соглашается обменяться документами с приятелем-милиционером и под его именем пойти работать в секретариат МВД. Самого Шувалова не прельщает работа в «крысятнике», он мечтает уехать в Америку, тем более, что на него по крупному наехали бандиты. Но дяде, заместителю министра, нужен родственник на этой должности. Юрию некуда деваться: он разбил чужую машину, ранил человека, и теперь ему грозит тюремный срок. Он становится Шуваловым, въезжает в его квартиру и занимает пост под крылышком «дяди».
Беглый каторжник и журналист-неудачник, бывшие кагэбэшник и офицер-подводник — они все очень разные, и у каждого своя цель. Под флагом «Гринпис» на борту научно-исследовательского судна они плывут в составе команды к затонувшим в Атлантике российским ядерным подводным лодкам. Корабль начинен взрывчаткой. Основная часть команды — террористы. От экспедиции веет смертью. Пока главные герои — врозь. Но очень скоро им придется объединиться, чтобы выжить, чтобы спасти мир.
Опальный полковник ФСБ, бизнесмен и снайпер-афганец оказались втянуты в общую опасную авантюру. Их цель – сокровища, спрятанные в трюме затонувшей подводной лодки. Их противник – мафия, идущая за ними по следу. Их оружие – отвага и смекалка, позволяющие и под прицелом бандитов продолжать свое дело. Только никто из кладоискателей не знает, что им предстоит обнаружить в тайниках «золотой акулы», затонувшей около Канарского архипелага еще во время Второй мировой войны…Ранее книга выходила под названием «Канарский вариант».
Во втором сборнике «Современный детектив» опубликованы повести современных советских авторов, рассказывающие о борьбе правоохранительных органов с уголовной преступностью, частном расследовании преступления и о той, далеко не простой ситуации, которая сложилась сегодня в системе правосудия и милиции.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…