Новый год в октябре - [46]
Нет, афер наших я не осуждаю. Без них не прожить. И дело не во всяких там социальных проблемах, а просто в том, что мы — игроки. А ошибка наша, что не смогли совместить партнерство в игре и дружбу. Партнерство поставили выше дружбы. А надо наоборот.
Пропорция подвела. Ну, а Наташа… Такое раз в жизни бывает. Без повторений. Такое было…
Было у тебя и у меня. Все. Иные, приходящие после — ложь, копии… И потому жить нам теперь остается очень просто. В ветреном, приятном одиночестве. Пошлость? Нет, трагедия!
И не сочти меня нахалом… трагедия — извечно высокий жанр. Да. А это… — он ткнул каблуком бутылку, откатившуюся к батарее, — последнее дело. Мы должны быть сильными, здоровыми. Иметь много денег… Скажешь… не все можно купить за деньги? Есть чувства, сантименты…
Философия нищих, Серега. Купить можно все, если уметь покупать… Так вот. О чем я?
Иметь деньги, женщин… И — надежду. На что? На перемены, наверное. Сам не знаю в чем суть этой надежды. Да и не надо знать, вероятно. Живи… смутным предощущением чего-то хорошего, нового и меньше оставляй времени для раздумий. Будь занятым человеком. Как я.
Ты знаешь, если бы… у меня было время разочароваться в жизни, я бы в ней разочаровался.
Правда!
Господи, — простонал Глинский. — Как же ты меня отделал-то… Он осторожно ощупывал ребра.
Прошин недобро усмехнулся. Вдохновение, владевшее им в течении всей этой проповеди, исчезло, и теперь с сочувственным презрением он наблюдал за одуревшим от водки, побоев и сна Глинским. Тот оделся, отмыл опухшее лицо холодной водой и поставил чай. Прошин в расстегнутом плаще, сгорбившись, сидел перед ним, казавшись себе старым, усталым… И еще — каким-то безнадежно обреченным. Встал. Протянул Глинскому руку. Спросил:
Ну так… как? Со мной?
Боязливо, будто прислушиваясь к чему-то, Сергей повел головой и неуверенно сжал его пальцу своими — холодными и потными.
«Достигнутая и поверженная цель…» Прошин застегнул плащ, поправил пряжку пояса и двинулся к двери.
Куда пошел? Оставайся ночевать, — предложил Глинский хмуро. — Время позднее…
Я тоже не люблю, когда друзья уходят вечером, — не глядя на него, улыбнулся Прошин. — Но оставлять их ночевать… Утром заспанные физиономии, суета… До завтра!
«Два подлеца пожали друг другу руки и разошлись, — прошептал он в кабине лифта. — Серега скатился вновь… Плевать…».
Алексей, — сказала секретарша, не отрываясь от бумаг. — Вам письмо.
И Прошину бросился в глаза узкий голубой конверт с сине-красной авиакаемочкой и пестрой маркой, изображавшей рыбку на фоне коралловых зарослей. Ниже белели буковки:
AUSTRALIA.
«Итак…» подобрался Прошин.
А что «итак»? Осечки быть не могло, и ее не было, и пршлогодняя встреча в гостинице обернулась этим письмом, предлагавшим ему, мистеру Прошину, к октябрю сего года прибыть в страну, где выпускаются марки, изображающие кораллы. Из письма также явствовало, что некто мистер Манчестер уже сидит на чемоданах, вероятно, мечтая увидеть Россию столь же загадочную для него, как и Австралия для упомянутого мистера Прошина.
Он бережно сложил письм и сунул его обратно в конверт.
«А вот теперь: итак…» — подумал он.
Следующий акт спектакля был настолько неприятен, что у Прошина не хватало духа даже задуматься, как надлежит его разыграть. Он вытащил из сейфа запылившуюся папочку с заявлением разгромленного конкурента, наотрез отказавшегося от работы за границей, и отправился к самой главной двери НИИ.
Бегунов что-то писал. Прошин молча подошел, сунул письмо ему под руку и сел напротив.
Тот искоса посмотрел на Алексея, взял конверт, спокойно прочитал текст. Лицо его ни на секунду не потеряло равнодушного выражения. Затем письмо отправилось в ящик стола, ящик задвинулся, и Бегунов сухо сказал:
Поедет Михайлов.
Поеду я, — отозвался Прошин. — Я поеду. Он зикинул ногу на ногу. — Через две недели защита. Защищусь и поеду.
Бегунов презрительно скривил рот.
Вы поставлены мной командовать? — спросил он.
Михайлов от поездки отказался, — невозмутимо прибавил Прошин. — Вот его заявление.
Прочтенное заявление смятым комком полетело в корзину.
Ты плетешь интрижки! — Бегунов встал. — Ты плетешь итрижки, негодяй!
Зачем так грубо? Михайлов действительно не желает туда ехать, он не знает языка, был только в соцстранах… И потом разве я похож не человека, котрый…
Похож! — Бегунов сел. — Хорошо. Я найду порядочного молодого человека, знающего язык. Пусть хуже, чем ты, но вполне умеющего объясниться и понять слова, обращенные к нему. Но ты не поедешь! Твои бумажки… — он ткнул пальцем в корзину, — в них я между строк ощущаю всякие… фигли- мигли. Я не верю тебе и за границу тебя посылать не собира юсь! Ты… нечестный человек. Ты… знаешь кто?
Прошин закрыл глаза, чувствуя, как его заполняет рассудительная, стылая злоба. Пора было нанести удар в незащищенное место. Он не хотел делать этого, но его вынуждали…
Знаю, кто, — медленно сказал он. — Я твой сын. Я человек, которого ты сделал несчастным; человек, которому ты причинил боль. Я знаю, кто я, знаю! Ты изломал мне жизнь, не дав выбрать своего места в жизни, лишив меня смысла! А теперь началась игра в принципы… Ты нечинаешь вредить мне, это ты знаешь?! — уже кричал он, кричал, внутренне скучая.
Банда отморозка Ферапонта захватила весь город. Не признавая воровских законов, бандиты с особой жестокостью уничтожили конкурирующие группировки. Подмяли под себя коммерсантов и местный обогатительный комбинат. Городские власти закрывают на все глаза, потому что куплены на корню.Казалось, никто не способен остановить беспредел. Если бы это не коснулось одного человека. На глазах Ивана Прозорова, подполковника ГРУ в отставке, ферапонтовцы убили брата вместе с семьей и сожгли его дом. Такое простить нельзя. И пока в живых останется хоть один бандит, Иван не успокоится.
В 1944 году в Северной Атлантике немецкий "свободный охотник" подобрал в море русского матроса с потопленного корабля. Моряка не расстреляли, но взяли в команду подлодки механиком. А спустя полгода "охотник", перевозивший в составе конвоя ODESSA ценный груз, сам был атакован английскими эсминцами и затонул у острова Фуэртевентура в Канарском архипелаге. Единственным выжившим оказался пленный русский матрос... Полвека спустя о затонувшей немецкой подлодке узнают сын моряка и двое его приятелей - бывший полковник ФСБ и бывший снайпер-афганец.
Неудачливый бизнесмен Юрий Колокольцев соглашается обменяться документами с приятелем-милиционером и под его именем пойти работать в секретариат МВД. Самого Шувалова не прельщает работа в «крысятнике», он мечтает уехать в Америку, тем более, что на него по крупному наехали бандиты. Но дяде, заместителю министра, нужен родственник на этой должности. Юрию некуда деваться: он разбил чужую машину, ранил человека, и теперь ему грозит тюремный срок. Он становится Шуваловым, въезжает в его квартиру и занимает пост под крылышком «дяди».
Беглый каторжник и журналист-неудачник, бывшие кагэбэшник и офицер-подводник — они все очень разные, и у каждого своя цель. Под флагом «Гринпис» на борту научно-исследовательского судна они плывут в составе команды к затонувшим в Атлантике российским ядерным подводным лодкам. Корабль начинен взрывчаткой. Основная часть команды — террористы. От экспедиции веет смертью. Пока главные герои — врозь. Но очень скоро им придется объединиться, чтобы выжить, чтобы спасти мир.
Опальный полковник ФСБ, бизнесмен и снайпер-афганец оказались втянуты в общую опасную авантюру. Их цель – сокровища, спрятанные в трюме затонувшей подводной лодки. Их противник – мафия, идущая за ними по следу. Их оружие – отвага и смекалка, позволяющие и под прицелом бандитов продолжать свое дело. Только никто из кладоискателей не знает, что им предстоит обнаружить в тайниках «золотой акулы», затонувшей около Канарского архипелага еще во время Второй мировой войны…Ранее книга выходила под названием «Канарский вариант».
Во втором сборнике «Современный детектив» опубликованы повести современных советских авторов, рассказывающие о борьбе правоохранительных органов с уголовной преступностью, частном расследовании преступления и о той, далеко не простой ситуации, которая сложилась сегодня в системе правосудия и милиции.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.