Новый год со спецэффектами - [22]

– Оставьте кота в покое! – прозвенел Алькин голос. – Он с таким трудом залез под этого монстра! Кстати, я бы и сама не возражала к нему присоединиться. Полон дом убийц! – И демонстративно вышла из комнаты.

– Аля, деточка, что ты городишь?! – громко возмутился ей вслед Карл Иванович и выронил диван. Кот взвыл в унисон с отчаянным визгом Василисы Михайловны, не замедлившей обвинить мужа в том, что он решил одним разом избавиться не только от Бармалея, но и от нее. Начались семейные разборки с поминанием некоторых событий тридцатилетней давности. Им с удовольствием внимал Храпов Сергей Васильевич. В это время я почувствовала, что кто-то дергает меня за рукав и, оглянувшись, увидела Машуню.

– Надо поговорить, – тихо сказала она, стрельнув глазами в сторону следователя, пытающегося вернуть елку в нормальное положение. Я кивнула и последовала за Машуней. Недалеко – за дверь каминного зала. – �Ирочка, очень прошу тебя не говорить следователю о наших… отношениях с Ренатом. Вот тебе крест, это не я ударила его ножом. – Она торопливо перекрестилась.

– А кто? – невольно вырвалось у меня.

– Не знаю. Честное слово, не знаю. Мы – и родители, и Алька, обо всем договорились. Наташенька тоже в курсе. Короче, никто ничего не знает об измене Рената, – с нажимом произнесла Машуня. – Не было этой измены.

– Хорошо… – в замешательстве произнесла я. – Только как тогда объяснить тот факт, что Ренат притащил с собой Викторию?

– А так, как я и объяснила всем за столом, – спокойно сказала Машуня. – Это его какая-то недавно отыскавшаяся родственница, с которой он нас всех собирался познакомить. Поэтому и задержался в Москве, поджидая ее. Чуть не опоздал к встрече Нового года. Кстати говоря, ваши мужчины именно так и объяснят сей, как ты говоришь, факт. Ведь другого-то они не знают. Или знают? – Машуня пытливо уставилась на меня.

– Мы с Натальей не позволяем себе обсуждать чужие семейные тайны с мужьями, – немного обиделась я. – Можешь не волноваться. Не дура, понимаю – если всплывет правда, ты автоматом станешь лидером гонки подозреваемых. Только мне еще нужно предупредить Аленку. Кстати, где она застряла? Кажется, пошла переодеваться. Я мигом…

– Не волнуйся, она побежала к Альке. Я дала дочери таблетку от головной боли и уложила в кровать. Пусть девчонки побудут наверху. Не хочу, чтобы они торчали здесь. Боюсь за Альку. Этот ее страх перед несуществующим привидением… Вдруг сказывается дурная наследственность? Мама у меня очень истеричная особа. Такое впечатление, что у нее вечный климакс.

– Маш, а если сам Ренат скажет правду о ваших отношениях?

– Не скажет! – мстительно улыбнулась Машуня. – Уж в чем, в чем, а в этом-то я уверена. Он же идеальный отец, поэтому просто не может выставить себе плохим мужем. Если бы ты слышала, как он вдохновенно врал Альке, что любит ее и меня больше всех в жизни! Она, бедняжка, так плакала…

– А сама Виктория?… – Мне вдруг стало нехорошо. Не так, конечно, как после шампанского с лечебной порцией водки, но все-таки. – Кстати, а где эта девица? – Я постаралась спросить это непринужденно, но по лицу Машуни поняла, что мне это не удалось. Еще бы! Воображение живо нарисовало Викторию, плавающую на кровати в луже собственной крови. В соседней с моей комнате, на мансардном этаже! И голос невольно сорвался.

– Ирочка… – в ужасе всплеснула руками Машуня. – Как тебе только в голову могло прийти такое?!

– А откуда ты знаешь, что пришло мне в голову?

– Это даже я знаю!

Как рядом с нами очутилась Наташка, мы и не слышали. Она красноречиво повертела указательным пальцем у виска.

– Обе «с приветом»? Рядом, между прочим, следователь возглавляет спасательную операцию по извлечению лохматого прищемильца. Следуйте за мной.

Мы послушно проводили Наташку взглядами до третьей ступеньки лестницы и только после ее очередного недвусмысленного жеста пальцем у виска сообразили подойти поближе.

– Тебе надо меньше пить! – категорично заявила подруга. – Алкоголь явно вредит твоей интуиции. Она у тебя еще в обнимку с ночной вазой почивает. Викторию выпроводили из дома тогда, когда Ренат был в целости и сохранности. Она ушла от него навсегда. – Наташка мельком взглянула на часы. – Но часам к двенадцати выспится и вернется завтракать. Вместе с приютившей ее из жалости Катериной. Дело в том, что вертихвостка позволила себе предъявить Ренату ультиматум: или он покидает этот дом вместе с ней, или… Дальше она захлебнулась собственной злостью. Кажется, нахалка что-то требовала от Сапрыкина. Шипела, как змея. Он слабо отбрехивался. Было плохо слышно. Я так поняла, что она собиралась в деталях осветить историю их взаимоотношений, но он вроде не испугался. К моменту ее выступления Машкин муж был в достаточной степени пьян, для того чтобы вспомнить о своем мужском достоинстве. Ирка, что ты хмыкаешь? У тебя больное воображение. Я о другом достоинстве вещаю. Настоящем. Тьфу ты, померещится же! Ир, ты плохо на меня влияешь! О чем это я?

– О мужском самолюбии и гордости, – услужливо подсказала я.

– Ах, да… Я как раз приоткрыла дверь пошире. Ну, Ренат спокойно налил себе еще одну чарку водки, залпом откушал, хрумкнул недоеденным соленым огурцом и заявил этой девке, что не потерпит никакого диктата и насилия над собой. А может, он так заявил и не этой девке, а имел в виду Машуню. Она же раньше просила его одуматься. Короче, я не разобралась. А посоветоваться было не с кем – все мужики во главе с Аленкой и Алькой… В смысле, руководящей и направляющей женской силой на улице дурью маялись, в снежки играли. А Машкины родители тихонько в своей спальне ругались. Маш, в это время ты как раз сверху спустилась и позвала меня обсудить вопрос с ночлегом. Помнишь, я еще попросила тебя повременить?