Новый библейский комментарий. Часть 3. Новый Завет - [513]

2. Сатанинская природа низкопоклонства перед римским императором. К императорскому титулу «господин и бог» в самом Риме относились с иронией (конечно, в частной обстановке). В области, где были расположены церкви, которым адресовано послание Откровения, этот титул воспринимали чрезвычайно серьезно. Так Цезарь, требуя того, что принадлежало лишь Богу, указывал, что «тайна беззакония» уже «в действии» (2 Фес. 2:7), и ей предстояло достигнуть своей кульминации в появлении этого последнего антихриста. Но при всем том Бог никогда не проявлялся столь отчетливо как Верховный Властелин, как во время правления антихриста (13:5).

3. Неизбежность грядущего суда Господа над теми, кто предпочел Христу Божьему власть лжехриста. Примечательно, что вторая и третья фазы мессианского суда, изображенного в этой книге, представляют собой реминисценции из истории о египетских язвах, посланных на фараона и египтян, которые противились посланному им через Моисея слову Божьему. Откровение призывает нас узреть «благость и строгость Божию» (Рим. 11:22).

4. Уверенность в благоприятном исходе борьбы между Церковью, которая зиждется на явлении Христа и славе Его царства, и противостоящими ей силами в мире. Эта победа гарантирована, поскольку дьявол — поверженный враг, он уже побежден смертью и воскресением Иисуса (ср.: Ин. 12:31–32 и Отк. 12:9–12), знаменующими полное завершение замысла Божьего во благо сотворенного и спасенного Им мира (21:9–22:5).

Актуальность книги

Обозначенные выше четыре главные темы книги характеризуют историю от I в. н. э. до наших дней и, несомненно, сохранят свою значимость вплоть до второго пришествия Христа. Важно отметить, однако, что последние две трети XX столетия обнаруживают две резко противоположные тенденции. С одной стороны, наиболее интенсивное противодействие распространению Благой вести и росту Церкви из когда–либо наблюдавшихся со времени написания Откровения, а с другой — беспрецедентное распространение Евангелия и рост Церкви. Первое явление обусловлено противостоянием антихристианских светских властей, которые присвоили себе право, принадлежащее одному Богу, и обрушили на мир невыразимые страдания в виде насилия и войн. Евангелие же неизменно продолжает свое продвижение по миру, часто вопреки жестокому противостоянию, страданиям и лишениям. Крушение многих политических систем, выступавших против Евангелия, иллюстрирует верховное владычество Бога в современном мире. Меняющийся облик противоборствующих Евангелию сил и запутанная политическая ситуация старого и нового мироустройства, усиливающая страдания народных масс, побуждают христиан нести свидетельство Божье (Отк. 11:3—11; 12:11 и 14:2—7) и призывают их верить в песнь Моисея и Агнца (15:3–4). Откровение и поныне заслуженно остается любимой книгой христиан, испытывающих на себе преследования мира. «Трубный призыв к вере» вдохновляет живущих в духе Христовом нести свой крест и дарует им силу Его воскресения и свет откровения царства славы при втором пришествии Христа.

Авторство

В стихе, открывающем книгу, автор сам называет себя — «раб Божий Иоанн». Он часто упоминает себя на протяжении повествования, обычно как пророка (1:2—3,9—11; 10:11; 19:10; 22:8–9), но никогда как апостола. В этом отношении он резко отличается от Павла (ср., напр.: Рим. 1:1; 11:13; 1 Кор. 1:1; 2 Кор. 1:1; Гал. 1:1). Начиная со второй половины II в. н. э. автором четвертого Евангелия и посланий Иоанна считается один и тот же человек — Иоанн, сын Зеведеев. Правда, против такой точки зрения в III в. выступал Дионисий, епископ Александрийский. Он подчеркивал разницу в стиле и языке Откровения и других произведений, приписываемых Иоанну. Однако, как полагают, эти различия могли быть обусловлены разной тематикой и разными жанрами Откровения и четвертого Евангелия или тем фактом, что Откровение было написано задолго до Евангелия (в конце правления Нерона), и автор мог за это время улучшить свой стиль. Более вероятно, однако, что Иоанн написал книгу на своем родном (арамейском) языке, а затем кто–то сделал ее буквальный (почти кальку) перевод на греческий, не вдумываясь в содержание книги. В таком случае указанные языковые различия могут быть сведены на нет. С другой стороны, если, как полагают некоторые богословы, пророк Иоанн думал по–арамейски, а писал по–гречески, тогда невозможно объяснить, почему такие различия не наблюдаются у автора Евангелия и посланий.

Примечательно, что характер Иоанна, сына Зеведеева, обрисованный в синоптических Евангелиях, удивительно соответствует чертам личности человека, который мог быть автором Откровения. Его и его брата Иисус назвал «сынами громовыми» (Мк. 3:17). Это он запретил человеку, не принадлежавшему к группе апостолов, творить чудеса (Л к. 9:49—50); он хотел призвать огонь с небес на враждебно настроенных самарян (Лк. 9:52—54); он был свидетелем преображения Иисуса и Его воскресения. Возможно, что существовала «школа Иоанна», и позднее различные книги, вышедшие из нее, приписывались апостолу. Таким образом можно объяснить несомненную связь между этими книгами, а также и различие между ними. Если в этом вопросе нельзя достичь абсолютной ясности, то несомненным остается более важное: ни для какой другой книги Библии идентификация автора не является столь же несущественной, как для Откровения. Эта книга — не «откровение