Новый библейский комментарий. Часть 2. Ветхий Завет - [398]

14:20–21 Иерусалим очищен и свят. Эти заключительные стихи в древнееврейском подлиннике начинаются и завершаются словами в тот день, которые обрамляют материал. Слова святыня Господня были вырезаны на дощечке из чистого золота на кидаре первосвященника (Исх. 28:36). Здесь это будет начертано даже на конских уборах: они так же святы, как и первосвященник. Исчезнет разница между более или менее священным и сосудами и котлами: все свято в присутствии Господа. Под Хананеем здесь подразумевается также и «торговец». Вероятно, это слово выбрано не случайно: оно одновременно указывает как на торговлю (которая изначально не содержит в себе святых побуждений), так и на нечистую религию, которую израильтяне, обосновавшись в Ханаане, должны были, как предполагалось, удалить (Втор. 7:1–6 и дал.).

Butterworth Mike

Книга Пророка Малахии

Введение

Об авторе

В переводе с древнееврейского имя Малахия означает «Мой Вестник» или «Мой Ангел», если же оно представляет собой укороченную форму от Malachiah, тогда возможно и значение «Вестник Яхве». Основываясь на LXX (Септуагинте), некоторые исследователи утверждали, что указанное в 1:1 имя следует понимать не как имя собственное, но как титул: «Мой Вестник». Однако более убедительным представляется предположение, что Малахия является именем собственным, каким его и рассматривали в большинстве древних источников. Если так, то Книга Пророка Малахии, подобно посланиям остальных четырнадцати пророков–писателей, открывается представлением автора (ср. 1:1 в частности с Агг. 1:1). Стало быть, игра слов в 3:1, основанная на значении имени пророка: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною» — подчеркивает, что пророческое служение самого Малахии является прообразом служения грядущего Вестника, Который отождествлен в Новом Завете с Иоанном Крестителем (см. коммент. к 3:1 и 4:5—6). См. также табл. на с. 217.

Дата написания книги

В отличие от большинства других пророческих посланий Ветхого Завета в Книге Пророка Малахии нет ясного указания на время ее написания. Тем не менее большинство исследователей согласны, что Малахия, по всей видимости, был современником Неемии и пророчествовал в середине V в. до н. э. Это подтверждается тем, что в 1:10; 3:1,8 подразумевается богослужение в Храме, а оно могло иметь место только после воссоздании Храма в 515 г. до н. э. Однако решающим доводом в отношении датировки Книги Пророка

Малахии является существенное сходство тех духовно–нравственных язв, которые бичевал Малахия, с пороками, которые обличали Ездра и Неемия. Его, как и их, тревожили моральное разложение священства (1:6 — 2:9; Неем. 13:4–9,29–30); браки с язычниками (2:11–12; Езд. 9 — 10; Неем. 10:30; 13:1–3,23–27); беззаконие в отношении слабых (3:5; Неем. 5:1–13) и скупость в принесении десятин (3:8—10; Неем. 10:32–39; 13:10–13).

Историческая обстановка

Служение Малахии происходило примерно через сто лет после вавилонского плена и подписания Киром в 538 г. до н. э. богодухновенного указа, разрешавшего евреям возвратиться в свое отечество и вновь построить Храм в Иерусалиме (2 Пар. 36:23). Прошло уже примерно восемьдесят лет с тех пор, когда пророки Аггей и Захария побуждали народ к строительству Храма обетованиями благословения Божьего, обращения языческих народов, процветания, расширения владений, мира и возвращения славного Божественного присутствия (ср. напр.: Агг. 2; Зах. 1:16–17; 2; 8; 9). Разочарованным современникам Малахии эти неверно истолкованные предсказания казались жестокой насмешкой. Суровая реальность с ее тяжкими лишениями, скудными урожаями, длительной засухой и эпидемиями никак не соответствовала славным обетованиям (3:10–11).

По возвращении изгнанников из вавилонского плена пределы Иудеи (с населением около 150 000 жителей) сузились до самых малых размеров, составляя площадь приблизительно в 30 на 40 км. Хотя иудеи воспользовались плодами персидской политики религиозной терпимости и ограниченной автономии края, все же народ тяжело переживал чужеземное иго (Неем. 1:3; 9:36—37), страдая от постоянной враждебности соседних народов (Езд. 4:23; ср.: Дан. 9:25). Иудея не была больше политически независимой и, что важнее, ею уже не правил царь, помазанник из Давидовой династии. И, может быть, хуже всего было то, что, вразрез с обетованиями о грядущем Мессии и славном Божественном присутствии (напр.: Зах. 1:16–17; 2:4–5,10–13; 8:3–17,23; 9:9–13), Израиль переживал упадок в сфере духовной жизни. В отличие от исторических писаний более ранних эпох (книг Есфирь, Ездры и Неемии) об Иудее после плена откровенно пишется как о земле, которой недостает чудесных свидетельств Божественного присутствия. Храм, построенный в этот период, по роскоши и славе значительно уступал как Соломонову, так и тому образу восстановленного Храма, какой представляли пророческие повествования (см. напр.: Иез. 40 — 43). Как следует из 3:1, святая святых второго Храма не имела явных знаков Божественного присутствия. Хотя Бог определенно не умер и благоволил к иудеям Своим чудесным попечением, как открыто, например, в Книге Есфирь, тем не менее этот период безусловно можно было бы назвать «мертвым сезоном» (ср.: Мих. 5:3). Иначе говоря, это была эпоха, весьма схожая с нашим временем, когда народ Божий должен ходить больше верой, чем видением (Ин. 20:29; 2 Кор. 5:7; 1 Пет. 1:8; 2 Пет. 3:3–13).