Новые времена - новые заботы - [106]

— Очень хорошая, — сказал он, распахивая вторую половину ворот гаража. — Правда, дороговато. Пришлось взять кредит. Но отработаем!

В этом, конечно, нет сомнения. Оно в другом: часто ли доведется Николаю ездить на своей машине? Дороги здесь очень уж плохие. Вчера на «газике» еле пробрались.

— Должны же и дороги построить, — возразил Николай. — В постановлении и про дороги хорошо сказано.

Это он о решении партии и правительства по Нечерноземной зоне. Да, там есть и о дорогах. И, думается, не с дорог ли надо начинать осуществление грандиозной программы по преобразованию этой зоны?

Как раз в это время послышался грохот трактора «Беларусь». Он тянул на прицепе тележку, в которой десятка полтора молочных фляг. Как и в прошлом году, молоко в райцентр возят на тракторе, потому что на машине не проехать. А ведь трактор-то в этом случае загружен менее чем на треть… Да и нужен он хозяйству — посевная в разгаре. Но… Нет дорог. В этот же день выяснилось, что еще один трактор занят подвозкой печеного хлеба. И везет-то он чуть больше двухсот килограммов, но… на машине не проехать.

На улучшение дела с дорогами надеется не только Николай Ястребов, но и руководители совхоза, и медики, которым в трудную минуту особенно не по себе: как доставить больного в райцентр?

Николай принялся мыть машину. Оказывается, вчера он все же покатал сыновей и жену по полевым дорожкам, доезжал и до озера.

Все же отрадно: вот Ястребов, в прошлом из самой бедной семьи, а первым в нашей округе купил легковую машину, да еще какую! И живет в лучшем доме.

Шагаю дальше. Про каждый дом, про каждую семью можно бы писать отдельные рассказы. Может, когда-то и напишу. Но сейчас-то лишь выборочно расскажу о некоторых.

Вот еще один просторный дом. Он тут выше всех. Позади дома большой сад — яблонь несколько десятков. Дом этот своими руками соорудил его хозяин Петр Матвеевич Громов. Он был плотником и вместе с братом Тимофеем построил тут в округе едва ли не половину всех домов. В том числе и наш — в Верескунове.

Сам Петр Матвеевич был малограмотным, но семью воспитал хорошо. А семья у него была большая — пятеро сыновей, дочки… Конечно, трудно было содержать такую большую семью, хотя и прирабатывал плотницким делом. И случилось в те годы редкое для этих мест событие. У Петра Матвеевича куча детей, а у его родной сестры, вышедшей замуж в соседнюю деревню Мишнево, — ни одного ребенка. И она обратилась с просьбой: уступи одного, усыновим, вырастим… И Петр Матвеевич уступил. Долго в семье советовались: кого же из пяти? Отдали Михаила.

Хороших сыновей вырастил Петр Матвеевич. Все они стали военными, офицерами. А один из них, Иван, мой годок и друг детства, стал Героем Советского Союза. Отличился он в войне с Японией.

Хорошо воспитали и Михаила. Тот пошел по «мужицкой» линии, сначала работал в своем хозяйстве, а потом его избрали председателем колхоза имени Мичурина в своей же деревне, и он несколько десятков лет возглавлял родной колхоз — до ухода на пенсию. И вывел это хозяйство в число самых передовых в районе. Лишь колхоз «Молдино», о котором речь позднее, опережал мичуринцев, да и то не по всем показателям.

Петра Матвеевича и его жену похоронили, но дом не пустует: летом наезжают сюда дети, внуки, правнуки.

Наискосок от Громовых, через дорогу, дом Пожарковых. Когда-то на этом месте стоял красивый двухэтажный особняк. Жил в нем самый богатый в округе человек — Щеголев, занимался торговлей. И была у Щеголевых дочка Ниночка… Сама по себе красивенькая девочка, но и одевали ее отменно. И никогда не забыть мне одного события…

Я со своей бабушкой Марьей стоял возле дома в Верескунове, когда, разбрызгивая дорожную грязь, пара сильных коней, впряженных в тарантас, пронесла мимо нас самого Щеголева и его дочь Ниночку. В волосах у Ниночки два розовых шелковых банта, платьице воздушное, личико улыбающееся…

Завороженно глядел я вслед промчавшемуся тарантасу, любовался розовыми бантами на голове Ниночки. Как видно, это не ускользнуло от внимания бабушки. Погладив меня по растрепанным волосам, ласково так проговорила:

— Вот, Ленюшка, учись хорошо! Выучишься на писаря — Ниночку в жены возьмешь…

И хотя будущий жених учился лишь в первом классе, слова бабушки произвели впечатление. Я хорошо помню, как глянул на свои босые грязные ноги, на штанишки, сшитые из холста и еле державшиеся на тощей фигурке, на такую же, из холста сшитую, рубашку, естественно, без единой пуговички, так как при лазанье по деревьям все они были растеряны. И несбыточной сказкой показались мне смелые предположения бабушки Марьи.

Правда, одно условие, поставленное бабушкой, я все же выполнил — стал писарем. Но после того Ниночку видел редко. Вскоре Щеголевы уехали из Верляйского. Половину двухэтажного дома продали местному жителю Пожаркову. Из оставленной двухэтажной половины дома Пожарков соорудил одноэтажный. Он стоит и сейчас.

А в конце деревни увидел еще один гараж, как и у Николая Ястребова. Его достраивал Василий Нилович Соловьев. А пока его ярко-красный «запорожец» стоял у дровяника.

Василий Нилович местный житель. В юности был веселым парнем, хорошо играл на гармошке, в художественной самодеятельности всегда исполнял комические роли. А потом всю жизнь шофером — и на войне, и в колхозе, а затем и в совхозе. Теперь он на пенсии.