Новые волны - [48]

Вторая часть книги получилась у Джилл умнее и динамичней. В целом же роман производил впечатление неровного. Первая часть смешная, даже беспечная, увлекает тайной, но во второй части весь юмор и легкость исчезают, уступая место терзаниям всех членов семьи, недовольных собой и друг другом.

Закончив книгу, я почитал отзывы на нее. У большинства читателей было схожее мнение.

Записи Марго составляли сотни часов. Мы прослушали уже много. Я проводил вечера, сжимая все файлы WAV в MP3, чтобы загрузить их в старенький iPod, одолженный мне Джилл. Я слушал истории Марго по дороге на работу и обратно, черкал пометки на случайных бумажках, чтобы в конце дня поделиться впечатлениями с Джилл. Порой рассказы обрывались, имена героев и планет путались. Во многих записях было слышно, как Марго пьет, и хотя эти истории порой звучали невнятно, а некоторые и вовсе оказывались чушью, они мне нравились, напоминали мне о наших посиделках в барах. Марго могла замолкнуть на середине предложения, а иногда рассказ прерывался отрыжкой или хихиканьем.

Мы планировали расшифровать все рассказы Марго, но не сознавали, насколько огромна эта задача. Стало ясно, что Марго записывала истории едва ли не каждую ночь на протяжении нескольких лет. Годы записывания историй, и, судя по тому, как они рассказывались, истории были спонтанны, придумывались на лету, безо всякой подготовки. Джилл шутила, что она-то намучилась с одним-единственным научно-фантастическим романом. Конечно, не все истории Марго были блестящими. Но в целом ее труд восхищал.

Обычно мы заканчивали работать около полуночи. Если у нас оставались силы, то занимались сексом, ну или хотя бы устраивали возню. Однажды, когда мы оба почти разделись, Джилл осенило.

– Знаешь, что мы еще никогда не делали? – Она вскочила, порылась в шкафу и достала пару полотенец. – Мы с тобой ни разу не были в сауне.

В ее кондо имеются подобные излишества, объяснила Джилл. Здание новое, сплошь металл и стекло, маскирующие дешевый остов. В Бруклине полно бурых кирпичных построек, которым уже почти век, если не больше, и выглядят они вполне достойно, но теперь среди них понатыканы безвкусные высотки – как дом Джилл. По ее словам, она живет среди «самых дешевых богачей».

– Как тебе удается снимать такую квартиру? – спросил я.

– О, – воскликнула она смущенно и ответила: – Не удается.

Я предположил, что родители помогают ей с арендой. Или что она тратит свои накопления.

– Тебе родители помогают или вроде того?

– Что? Я бы ни за что не позволила родителям оплачивать мне аренду. – Казалось, она рассержена.

Я пожал плечами:

– Ну, будь мои родители в состоянии помочь мне с арендой и предложили бы это, я бы принял помощь мгновенно.

Мы болтали в сауне, босые, замотанные в полотенца; я захватил нам по пиву. Несмотря на экстравагантные удобства, дом казался призрачным. Я очень редко видел других жильцов. Дом был сдан почти пять лет назад, но более половины квартир так и стояли непроданные, а многие купленные – незаселенными: предположительно, их приобрели люди, жившие не в Нью-Йорке, в качестве капиталовложения.

Несколько заселенных квартир относились к доступному жилью. По закону новые здания вроде этого должны выделять небольшой процент квартир бедным. Чтобы получить их, нужно участвовать в городской лотерее.

– Десятки тысяч людей участвуют в такой лотерее, но лишь единицам везет. Я выиграла эту квартиру, и это самая большая удача в моей жизни, – сказала Джилл. – Может, единственная удача в моей жизни.

– Но разве доступное жилье не для настоящих бедных?

«И может, оно не предназначено для хорошо образованной белой девушки, чьи родители относятся к среднему классу и живут в пригороде?» – не сказал я.

– Не думаю, что ты понимаешь, как мало у меня средств. Мой доход был сильно ниже планки, позволявшей участвовать в лотерее.

Хотя я редко встречал кого-то в здании, Джилл говорила, что постоянно сталкивается с жильцами, поглядывающими на нее пренебрежительно, потому что она не владеет своей квартирой.

– Никому из программы доступного жилья не разрешается пользоваться этими удобствами, – пояснила Джилл. – Но слямзить эту штуку проще простого. – Она показала маленький черный кусок пластика – брелок – и коснулась им замка в двери сауны. Замок одобрительно пикнул, и светодиод сменил цвет с красного на зеленый, разрешая нам войти.

Жар расслабил мои мышцы, прояснил голову, а холодное пиво было удивительно вкусным.

– Когда у тебя были последние отношения? – спросила Джилл.

Я удивился вопросу.

– Давно. Я тогда жил в Орегоне. Мы с девушкой встречались пару раз в неделю, и это было часто, учитывая, что я жил с родителями и не мог пригласить ее домой. Учишься заниматься сексом в тесноте. Например, в машине.

– То есть до серьезного не дошло?

– Она так и сказала мне: «Лукас, ты несерьезный человек». Обидно, но в общем-то верно.

– М-м. Определенно обидно – как минимум.

– А ты?

– Я жила с парнем какое-то время. С тех пор только случайные встречи. Но меня это устраивает. – Она помешкала и спросила: – А что мы?

Отвечать мне не хотелось, поэтому прикинулся дурнем.

– Сидим в сауне, пьем пиво?