Новые странствия Салли Джонс - [7]

– Ну, я пошел, не то сухим мне до Евлалии не добраться, – мрачно взглянув на небо, сказал Дженкинс, когда я сменила его у карусели. – Еще немного – и ливанет.

Дженкинс оказался прав. Сразу после его ухода на землю упали первые тяжелые капли, а потом небеса разверзлись. Дождь хлестал покрытую гравием площадку, на которой стоял луна-парк, превращая ее в глинистое месиво. Ветер усиливался. Низкие облака неслись вплотную над крышами домов, город озаряли шипящие белые молнии. Последние посетители спасались бегством. Вместо того, чтобы следить за каруселью, я помогала привязывать и прятать то, что иначе бы унесло ветром.

Ближе к ночи бушевала настоящая буря. Директор Брокдорфф выбежал под ливень в одних кальсонах и приказал снять вывеску с крыши билетерской будки. Одновременно я услышала, как Маргоша зовет на помощь. Крепеж ее шатра сорвало.

В куче хлама за каруселью я нашла длинную веревку и кое-как привязала шатер к дереву. Потом перетянула все тросы и вбила колышки поглубже в землю. Гадалка стояла в проеме шатра, бледная от волнения. Когда я закончила, она облегченно захлопала в ладоши и махнула мне, чтобы я вошла внутрь.

Одесситка Маргоша была здоровенной, крепкой женщиной с красивыми глазами и лицом портовой гуляки. В ушах сверкали черные камни, оттягивая мочки чуть не до плеч. Маргошин шатер был украшен пестрыми тканями приглушенных тонов. Фонарики под сводом шатра цедили пряный запах, хотя света давали не много. Вокруг маленького столика с двумя стульями выстроилась группка причудливых скульптур. Всякий раз, когда порыв ветра налетал на шатер, фонари качались, и тени скульптур беспокойно прыгали по драпировкам на стенах.

– Какая ты молодец, что спасла мой шатер, – сказала Маргоша. – Садись, я налью тебе чего-нибудь горяченького. Мы же не хотим, чтобы ты простыла.

У нее был чудной акцент, в ее речи смешались слова из разных языков. И все же я легко понимала ее. Я села, а она тем временем принесла две чашки и наполнила их горячей красновато-бурой жидкостью из латунного ковшика с длинной ручкой. Я отпила немного, но не смогла определить по вкусу, что же это такое.

– Я предсказывала будущее собакам и кошкам, – усевшись напротив, сказала Маргоша. – Но обезьянам – никогда. Хочешь, погадаю? Это бесплатно. В благодарность за помощь.

Я покачала головой: мне совершенно не хотелось, чтобы мне гадали. Но потом вспомнила, что сказала Сильвия Дюбуа, когда я только начала работать в парке. Что Дженкинс во что-то там «вовлек» Маргошу. Ради меня. Что она имела в виду? Хорошо бы это выяснить.

Каким-то образом Маргоша прочла мои мысли. Не знаю как, но, возможно, читать мысли для гадалки – не такое уж и непривычное дело. Она подалась чуть вперед, посмотрела мне в глаза и сказала:

– Ты хочешь что-то узнать, так?

Я кивнула.

– Это связано с кем-то из парка?

Я снова кивнула.

– Тогда полагаю, – сказала Маргоша, хлебнув загадочного напитка, – ты хочешь знать, как Харви Дженкинсу удалось устроить тебя на работу в луна-парк. Я права?

Не это ли имела в виду Сильвия Дюбуа? Я немного подумала и снова кивнула.

– Я не сплетница, – сказала Маргоша. – И уж себе во вред точно болтать не стану. Но для тебя сделаю исключение. Отчасти потому, что ты мне помогла. А еще потому, что ты не умеешь разговаривать. Тебе можно доверить тайну.

Маргоша, конечно, не догадывалась, что я умею писать. И знать это ей было необязательно. Она снова подалась вперед и, понизив голос, продолжила:

– До твоего появления Дженкинс работал карусельным смотрителем на пару с человеком по фамилии Ковальски. Он был поляк, в нашем парке прослужил почти год. Тихий приятный мужчина. Дженкинс трудился в вечернюю смену, Ковальски – в дневную. Однажды Дженкинс пришел ко мне и попросил об одолжении. Это было вскоре после того, как мы приехали в Лиссабон. Он обещал, что заплатит мне, если я сделаю так, что Ковальски уволится.

Маргоша отпила еще глоток и продолжила:

– Мы с Дженкинсом знаем друг друга давно. И я была кое-чем ему обязана. Поэтому отказать не могла. В тот же день я пригласила Ковальски к себе и погадала ему на спитом чае. Я притворилась, что очень встревожена тем, что вижу в чашке. А потом рассказала, что, к сожалению, он скоро умрет. Несчастный перепугался не на шутку и захотел узнать, как это произойдет. «Тебя разорвет на куски, – сказала я, – при взрыве паровой машины, которая крутит карусель».

Маргоша пожала плечами, словно извиняясь:

– Само собой, я обманула его. Но мой трюк сработал. Ковальски ни минуты не пожелал оставаться в парке. Он тут же побежал к директору Брокдорффу и уволился. Через четверть часа он сложил вещи и был таков. А на следующий день Дженкинс сообщил, что нашел Ковальски замену. Это была ты…

Мое лицо, наверно, выражало сильное изумление. И растерянность.

– Ты хочешь узнать, почему Дженкинс избавился от Ковальски? Не потому ли, что задумал устроить на эту работу тебя? Так ведь?

Я кивнула.

– Да, – ответила гадалка. – Все верно. Дженкинс сам мне в этом признался. Но больше он ничего не сказал… хотя нет, кое-что сказал. Правда, я все равно ничего не поняла.

Маргоша пристально заглянула мне в глаза, а потом продолжила: