Новые приключения Грязнули Фреда - [61]

К полудню вдали показался архипелаг Тонга.

Аборигены встретили пришельцев с подобострастием. Вождь племени поспешил им навстречу, низко кланяясь.

– Что вам известно об ученом-путешественнике? – поинтересовался сэр Максвелл.

О, про ученых-путешественников им много чего известно! Невысокий такой, коренастенький? Как же, как же, знают такого. Он здесь побывал.

Что-о?! Тео и Джимми в смятении переглянулись. Ведь Барра здесь не было! Что же все это значит?

– Ученый господин наведывался сюда два года назад, в начале лета.

– Что вам о нем известно?

– Он оставил записку, где сообщал, куда собирается плыть дальше.

«Двигаюсь дальше, чтобы с попутным течением добраться до Самби-Сумби. Припасы мои на исходе, но попытаюсь сделать все возможное и невозможное.

Густав Барр».

– О да! – язвительно воскликнул сэр Максвелл. – Если бы Густава Барра не существовало, его следовало бы придумать!

Путешественники обшарили остров. Вождь проводил их к пещере.

– Вот здесь они располагались на привал, – пояснил он.

«Кто это – они?» – недоумевал Тео.

– Взгляните-ка! Да это же его диплом!

К стене пещеры был прикреплен диплом почетного академика на имя Густава Барра.

По возвращении на корабль мистер Тео поспешил прямиком к себе в каюту и выложил потрясенному Барру сенсационные факты. Ученый впал в прострацию.

– Мошенничество чистой воды! – задыхаясь, прошептал он. – Диплом в золотой рамке висит у меня дома! А записка написана не моим почерком. И на этих островах Тонга ноги моей отродясь не бывало. Там нет ничего интересного!

– Если вы способны так рассуждать, значит, вы ничего не смыслите в географии! Ладно, не отчаивайтесь! Покажу эту записку вашей жене, и она признает подделку.

О, святая простота! Ждать спасения от женщины! Наивность мужчин вряд ли изменилась с каменного века. Лишь этим обстоятельством можно объяснить надежду, с какой мистер Тео поспешил на палубу. Здесь он и встретил Лилиан: комкая в руках батистовый платочек, юная дама дрожала от волнения. Голос ее звучал хрипловато, словно сел от слез.

– Покажите, – выговорила она с трепетом. – Покажите скорей!

«Угораздило же меня в нее влюбиться! – подумал Тео. – Но ведь чертовски хороша!»

Он протянул записку Лилиан. Даже не разглядев толком, она воскликнула:

– Это его почерк! Каждая буковка здесь мне знакома. О Густав, Густав, зачем ты так поступил со мною?! – Неутешная вдова разрыдалась.

Мистер Тео был сражен этим предательским ударом в спину. Сигара, небрежно зажатая у него в зубах, чуть не выпала изо рта. «Господи! Ты свидетель всех издевательств, что я терплю от этой бестии! Да по сравнению с ней все ведьмы, изготовительницы приворотного зелья, которых в Средневековье сжигали на площадях, – безвинные страдалицы!..»

Джимми От-Уха-До-Уха вынужден был сделать несколько глубоких вдохов, чтобы предотвратить приступ дурноты. Побледневший Вильсон стоял молча, среди матросов слышался ропот, а дамочка допытывалась у безмолвного океана, зачем Густав так поступил с ней. Вопрос, зачем она так поступает с ними, прозвучал бы в данный момент куда более уместно, однако сию эгоистичную особу это ничуть не волновало.

– Вы уверены, мадам?

– Чтобы я да не узнала почерк моего мужа? За кого вы меня принимаете?

Нет, выносить подобное невмоготу! Выволочь из гардероба злосчастного муженька, швырнуть к ее ногам, а потом ее саму швырнуть за борт. А дальше будь что будет, хоть электрический стул!..

Вот какие мысли одолевали мистера Тео, пока он стоял в бездействии, а пепел с потухшей сигары сыпался на лацкан пиджака. Не исключено, что подобные искушения одолевают и змею, извивающуюся в танце перед заклинателем.

И тут вдруг забрезжила спасительная надежда. Как знать, может, еще не все потеряно? На палубе появился Зевс-громовержец в отставке, повелитель молний Закона, краса и гордость экспедиции, Сократ Швахта, или просто Крат… Вид у него – залюбуешься: коричневый фланелевый костюм, клетчатое кепи, в углу рта короткая трубка – ни дать ни взять виртуоз-сыщик из нашумевшего фильма.

– Пардон, пардон, – повторяет ангел-избавитель в облачении английского сыщика. – Не хочу вмешиваться в интимные дела членов экспедиции, поскольку спорт не моя стихия, а молодежь пусть сама в своих чувствах разбирается. Но из медицинской литературы известно, что женщины в тревожном, истерическом состоянии, под воздействием сбоя в деятельности желез внутренней секреции, становятся жертвами своих заветных желаний и принимают собственные болезненные предположения (или, по выражению Пастера, maxima fantaz-magoria) за действительность. Позвольте мне, изучившему почерк Густава Барра по многочисленным факсимильным воспроизведениям, – в моем домашнем собрании хранится немало его писем, – высказать свое беспристрастное суждение.

Глаза мистера Тео блеснули.

– Что за ерунда! – возмутилась дама. – Почерк мужа я ни с каким другим не спутаю.

– Извините! – вмешался мистер Тео. – В таких вопросах решать должен эксперт.

Эксперт по электрическим стульям взял в руки записку, долго изучал ее, затем кивнул:

– Никаких сомнений нет, это почерк Густава Барра.

Сократ Швахта неспешно прошествовал к поручням, поднес к глазам свою подзорную трубу и предался любимому занятию – обозрению окрестностей. За все время путешествия мистера Тео не охватывала столь сильная ярость, как на сей раз. А Джимми От-Уха-До-Уха, испепеляя взглядом разряженного в пух и прах палача, тешил душу сладострастной мечтой. Ему виделось, как на закате дня он стоит у поручней, приговаривая «любит, не любит», неторопливо отрывает по кусочку от исполнителя приговоров и скармливает кишащим в воде акулам.