Новые приключения Эллери Квина (рассказы). Четвертая сторона треугольника - [31]

Он скорчил гримасу:

— Планы изменились — весь дизайн должен выглядеть по-другому. Придется мне заново рисовать твою спину.

— Дорогой!.. — Мими отложила бутерброд. — Ты не рассердишься, если… если я не буду тебе позировать?

— Чепуха! Ничего страшного — начнем завтра.

— Я имею в виду, — пробормотала Мими, беря вилку, — что… не буду больше позировать вообще.

Грэматон медленно поставил на стол чашку, словно у него заболела рука. Все молчали.

— Конечно, Мими.

Эллери ощутил недостаток свежего воздуха.

— Ты что-то сделала с Марком, Мими, — легкомысленным тоном произнесла Эмили Имз. — Если бы он услышал подобное от меня, когда мы были женаты, то запустил бы в меня чем-нибудь.

Эллери не знал, куда деться от смущения. Грэматон улыбнулся. Мими отщипнула кусочек омлета, а доктор Вэрроу рассеянно комкал салфетку. Когда в комнату вошел Джефф, почесывая отросшую щетину, Эллери был готов обнять его.

— Нигде не могу найти эту вонючку, — проворчал бродяга. — Прошлой ночью он не спал в своей постели, мистер Грэматон.

— Кто? — рассеянно спросил Грэматон. — О ком ты?

— О Боркке. Вам ведь он был нужен для рисования, верно? Ну так он ушел.

Грэматон сдвинул светлые брови.

— Может, он свалился в озеро и утонул? — с надеждой предположила мисс Имз.

— Кажется, этим утром меня ждут сплошные разочарования, — вставая, промолвил Грэматон. — Не пройдете ли вы со мной в студию, Квин? Я был бы вам признателен, если бы вы позволили мне набросать вашу голову для группы. — Он вышел, не оборачиваясь.

— По-моему, — тихо сказала Мими, — у меня начинается мигрень.

Войдя в студию, Эллери обнаружил Грэматона стоящим расставив ноги и сцепив руки за спиной. В комнате царил странный беспорядок — два стула были опрокинуты, а холсты валялись на полу. Грэматон уставился на портрет своего предка. Одно из окон в стеклянной стене было открыто, и горячий ветер шевелил ему волосы.

— Это просто невыносимо, — с трудом вымолвил Грэматон. — Внезапно он взревел, точно раненый лев: — Вэрроу! Эмили! Джефф!

Эллери подошел к портрету и застыл, не веря своим глазам.

Прошлой ночью сердце четвертого лорда Грэматона явно кровоточило.

Прямо под левой грудью виднелось коричневатое пятно. Жидкость стекла вниз дюйма на два, испачкав камзол на животе лорда. Что бы собой ни представляло это вещество, количество его было весьма солидным.

Схватив портрет, Грэматон швырнул его на пол, где на него падал свет.

— Кто это сделал? — хрипло осведомился он.

Мими прижала руку ко рту. Доктор Вэрроу улыбнулся:

— У мальчишек есть привычка пачкать стены, Марк.

Грэматон посмотрел на него, тяжело дыша.

— Не устраивай трагедию, Марк, — сказала Эмили Имз. — Это всего лишь чья-то глупая шутка. Видит бог, здесь достаточно краски.

Эллери склонился над распростертым на полу раненым аристократом и понюхал.

— Но это не краска, — сказал он, выпрямившись.

— Не краска? — еле слышно откликнулась мисс Имз.

Грэматон побледнел, а Мими закрыла глаза и ухватилась за спинку стула.

— Я неплохо знаком с признаками насилия, и этот сгусток кажется мне очень похожим на засохшую кровь.

— Кровь!

С жутким смехом Грэматон наступил прямо на лицо своего предка, растоптал ногами раму, скомкал холст и швырнул остатки в камин. После этого он поджег мусор, истратив целый коробок спичек, и отошел в сторону.

Виновато улыбнувшись, Эллери склонился над очагом и оторвал испачканный коричневым веществом кусочек холста, прежде чем четвертый лорд Грэматон был кремирован полностью. Когда он поднялся, в комнате оставался только доктор Вэрроу.

— Боркка… — процедил сквозь зубы доктор.

— Ох уж эти англичане, — пробормотал Эллери. — Недаром говорят, что у них отсутствует чувство юмора. Можете проанализировать это сразу же, доктор Вэрроу?

Когда врач удалился, Эллери, оказавшись один в полной тишине, сел и задумался. При этом он не закрывал глаза. Ему казалось, что на полу студии не хватает чего-то, что находилось там вчера вечером. Он вспомнил — это был острый мастихин Грэматона.

Подойдя к северной стене, Эллери высунул голову в открытую секцию окна.

— Его нигде нет, — послышался сзади голос Джеффа.

— Все еще ищете Боркку? Весьма разумно, Джефф.

— Он просто удрал. И скатертью дорога!

— Тем не менее не покажете ли вы мне его комнату?

Толстяк заморгал проницательными глазками и почесал волосатую грудь. Потом он проводил Эллери в комнату на первом этаже того же крыла. Тишина начинала действовать на нервы.

— Нет, — промолвил Эллери спустя некоторое время, — мистер Боркка не просто удрал, Джефф. До момента своего исчезновения он явно намеревался оставаться здесь, судя по нетронутым вещам. Хотя он нервничал — взгляните на эти окурки сигарет.

Бесшумно закрыв дверь комнаты мистера Боркки, Эллери вышел из дома и бродил вокруг, пока не оказался под северным окном студии Грэматона. Там были газоны, и в глинистой почве пестрели анютины глазки.

Однако кто-то — или что-то — обошелся с цветами весьма сурово. Под окном студии они были помяты, сломаны и вдавлены в землю, словно на них свалилось нечто тяжелое. В начале разоренного участка, у стены, виднелись две глубокие и узкие борозды в земле. На каждой из них был след мужского ботинка. Пятки находились у самой стены, а носки были странным образом повернуты навстречу друг другу.