Новые праздники-2 - [36]

Что, собственно, случилось тогда? Как? Вы не помните? Ну и коротка ж ваша память! Могу же себе представить, насколько неверны многие ваши выводы, делаемые на основе столь фрагментарных данных! Ладно уж, хуй мой с тобой, милостивая читательница Незнакомка, напомню. На рубеже июня и августа 2000-го года (точного числа не помню, увы, и я) в подземном переходе под станциями «Тверская», «Пушкинская» и «Чеховская» произошёл, утроенный якобы чеченскими террористами взрыв, в результате которого погибло множество ни в чём неповинных людей. Ну, ёпти, кто ж в ФСБ людей-то считает! Они отродясь этим не отличались.

И всё это, конечно же, показали по телевизору. А как иначе-то, ёпти? Для того и взрывали, чтобы реалити-шоу гражданам показать; чтобы, ёпти, люди задумались. А о чём, это уж журналюги, продажные твари, подскажут.

И вот среди мельком показанных жертв на глаза телезрительнице Да попался до боли знакомый труп. То есть до боли знакомое то, что им стало. Дрогнуло девичье сердце. Ей показалось, что это я. (А может она и придумала это всё — она ведь большая, гм… выдумщища:) — но какая хуй разница, впрочем!) Поэтому она якобы мне и позвонила.

И я ей обрадовался. Мне было грустно без неё. Уже несколько недель. Особенно в первый день после того, как мы провели с ней то, что считали нашим «последним разом».

Нет, мы конечно выдержали некоторую паузу после её то ли спонтанного, то ли хорошо подготовленного звонка — в её случае, впрочем, это одно и то же; бывают такие люди, что тут скажешь:).

Тёмна уехала в свою Алушту, куда она до определённого времени ездила отдыхать каждое лето; общение с Дэйзи постепенно сходило на «нет», а с Да, похоже, всё только начиналось.

Надо сказать, что до всех этих глубоко лиричных историй с мильоном страстей и страданий при участии всяких там двух моих жён да Иры (остальное, право, не в счёт — всё было полюбовно и так, для общего развития:)), то есть изначально, я стремился совсем к иному. Конечно, мне, как и всякому мужчине, всегда и исключительно нужно было лишь то, что Серёжа Большаков некогда называл «другом с пиздой». То есть, изначально я совершенно не стремился к тому трогательному и весьма щекотливому (в хорошем смысле), но всё же маразму, который изложен в «Псевдо» (http://www.raz-dva-tri.com/psevdo.doc) и в «Новых праздниках-1» (http://www.raz-dva-tri.com/novye prazdniki.doc). С какой-то из, вполне равноправных при том, сторон можно рассмотреть все эти обе мои Любови, как нечто, на что я просто вынужден был пойти как бы от безысходности, изначально же, ожидая от жизни совсем иного. Но… на Всё Воля Божья — что тут ещё скажешь? Что тут ещё можно добавить? Разве лишь то, что всему свой срок…

(Смайлик стоит на пустыре вблизи своего дома, смотрит в одну точку на небе и совершает семь глубоких медленных вдохов и выдохов, следя за тем, чтобы каждый выдох длился вдвое дольше каждого вдоха. Точка на небе называется Сириус. Правой рукой Смайлик перебирает мусульманские чётки. В них ровно 34 звена. За семь глубоких вдохов и выдохов в идеале чётки должны быть перебраны трижды, но если что и не так, то не беда, ибо концентрироваться следует сейчас не на этом… Если концентрироваться на чём следует, чётки переберутся ровно трижды сами собой. Смайлик уже знает об этом. Он просто занят своим прямым делом. Он… улыбается…:))

Часть вторая

«…Странные шумы несутся со всех сторон… Это предвестники Ночи Брахмы; сумерки поднимаются на горизонте, и Солнце заходит за тринадцатый градус Макара (десятый знак Зодиака), и уже более не достигнет Мина (знак Рыб в Зодиаке). Гуру в пагодах могут теперь разбить свой астрономический круг и инструменты, ибо отныне они бесполезны.

Жизнь и движение теряют свою силу; планеты едва движутся в пространстве; они угасают одна за другой, подобно лампе, которую рука Чокры (слуги) забыла наполнить. Сурья (Солнце) мерцает и потухает; материя идёт к растворению (пралайа), и Брахма вновь погружается в Duas, непроявленного Бога, и, исполнив свою задачу — засыпает.

Прошёл ещё один День, наступила Ночь — и она будет длиться до будущей Зари.»

Елена Блаватская «Разоблачённая Изида», т. 2.

I

— Ты хочешь быть действующим или понимающим? — спросил меня Никритин и счёл своевременным хитро улыбнуться.

— Я? Действующим! — ответил я тем тоном, каким иногда дополняют — Конечно! Как же иначе? За кого ты меня принимаешь?..

Но я не дополнил этого так. Я дополнил вполне себе вежливым вопросом «А ты?»

И тут произошло неожиданное:

— Я? Понимающим конечно! — сказал Никритин тем же тоном, каким я только что ответил ему противоположное, и вновь улыбнулся столь же хитро, сколь обаятельно.

Он младше меня на восемь лет. Когда он так улыбается, я мысленно с особым пылом начинаю себя убеждать, насколько это неважно.

Мы выпили ещё водки. По чуть-чуть. И выкурили ещё по сигарете. Мы стояли с ним возле клуба «Дом», в котором через несколько минут мне предстояло играть, а ему читать свои стихи на странном мероприятии, а именно на втором фестивале «Правда-матка-2003», организованном, в сущности, мной.

Дело было так. Когда в октябре 2000-го года мы с «e69» вернулись с гастролей в Австрии, меня в очередной раз в жизни обуял пафос культурного революционера. Со мной так уже было в 95-м, когда я тоже организовывал всякие мероприятия, выпускал малотиражную прессу и полагал себя лидером немного-немало молодёжного движения. Потом у меня началась Великая Депрессия по Имярекову Душу, и я всё похерил, что потом, понятное дело, с очень большим трудом восстанавливал, когда оная депрессия прекратилась.