Новые правила - [5]

Теперь пришел ее черед о нем позаботиться.

В доме пахло болезнью – тонкий запах трав забивал ноздри. Ни Кая, ни дедушка не верили в силу трав, «зеленой жизни», как называла их Марфа, но болезнь заставляла надеяться даже на самые слабые средства. Дедушка опять не проветрил комнату, и воздух был затхлым. Соседи уже легли спать, и никто не позаботился о том, чтобы зайти к нему и дождаться возвращения Каи. Она со свистом выдохнула сквозь стиснутые зубы и вспомнила слова Марфы о благодарности. Их следовало хорошенько запомнить – и не только в отношении старухи.

В комнате царил полумрак, но Кая, прожившая здесь последние пять лет, сориентировалась бы и с закрытыми глазами: стол, стул, кровать, полки с книгами и посудой, дверь в другую комнату; пучки душистых трав, грибы и кусочки яблок, нанизанные на нитки под потолком.

В полутьме Кая не сразу различила, что дедушка не один. Рядом с кроватью съежился на полу, прижавшись щекой к съехавшей подушке, Артем. Видимо, он говорил с дедушкой, пока тот не уснул, а потом и сам задремал.

Когда-то они с Артемом росли вместе – далеко от Зеленого, в общине, которую пришлось покинуть. Кая считала, что с тех пор Артем стал еще нелепее. Когда-то самый маленький, теперь он резко вытянулся, обогнав Каю почти на полголовы. Длинные руки и ноги, торчащие из-под темных волос уши, имеющие обыкновение наливаться краской чуть что, бледная кожа, неровный пушок на подбородке… Пожалуй, красивыми в нем были только глаза, карие, теплые, с ярким огоньком в глубине, выдающим какой-то изъян, отличающий Артема от других. Длинные ресницы, совсем не мужские, темные, с изогнутыми кончиками, были предметом насмешек ровесников, в том числе и самой Каи, и его неустанного стыда.

Кая и сама не считалась красавицей: жесткие рыжие волосы и серые глаза, да еще веснушки, обсыпа́вшие ее щеки и руки летом и гнездившиеся в уголках глаз круглый год, не были в чести у молодежи Зеленого. Больше всего поклонников было у девушек со светлыми волосами, голубыми глазами и нежными руками.

Но в последнее время Кая все чаще обнаруживала, что привлекает взгляды, по большей части юношей из стражи. Она подозревала, что многие из них ценили умение добывать еду, справляться с нечистью и владеть оружием куда больше гладкой кожи или розовых губ. А значит, уже через год-два она могла бы выбирать из нескольких поклонников… Если бы ее это интересовало.

Артем спал тихо, по-детски приоткрыв рот, подложив руку под голову. Дедушка, наоборот, спал шумно, время от времени всхрапывая, и Кая различила хрипы в его дыхании. Осторожно сняв рюкзак, она прислонила его к стене и потрясла Артема за плечо.

– Эй. Чего разлегся? Вставай.

Артем вздрогнул, открыл глаза, судорожно дернулся, но при виде Каи с облегчением выдохнул.

– Привет, Кая, – прошептал он в ответ, все еще пытаясь перевести дух. – Как дела?

– Что еще за «дела»? – прошипела она, раздражаясь. – Что ты тут вообще забыл? Дедушка болеет. Ему нужен отдых. И, если уж ты вздумал прийти сюда, мог бы хоть окно открыть… Тут умереть можно от духоты, – она осеклась. Одно только слово «умереть», произнесенное у дедушкиной постели, вызвало внутри ощутимую вспышку самой настоящей боли.

– Прости, пожалуйста, Кая. Я проветривал, честно… Просто это было до того, как я уснул. Анатолий Евгеньевич попросил закрыть. Ему стало холодно.

– Ну-ну… – Кая демонстративно отвернулась. – Конечно.

У нее за спиной раздалось обиженное сопение, а потом Артем предпринял еще попытку.

– Я принес ему новую книгу… Удалось достать на вылазке. Вот, это Кафка. Так зовут автора. Красивая картинка, правда? Я и сам пролистал. Очень интересная, кажется. В начале главный герой превращается в жука – по-моему, смешно… Я только не понял, как такое могло произойти. Вряд ли мутации, да? – Артем тихо рассмеялся. Кая не поняла, что именно его рассмешило, но спрашивать не собиралась. – Хотел узнать у Анатолия Евгеньевича, но забыл. Кстати, я захватил для тебя бумагу – сколько успел, но она, кажется…

– Ты еще здесь? – Кая продолжала стоять спиной к Артему, чувствуя, как пылают от злости щеки, и не желая, чтобы он это видел.

– Извини, – у нее за спиной раздалось шуршание бумаги, – прости. Я ухожу. Вот, положу бумагу прямо тут, у кровати, хорошо?

– «На вылазке», – фыркнула Кая, надеясь, что Артем успеет услышать. – Можно подумать, на настоящей вылазке ты бы продержался хоть пять минут. Тоже мне вылазка…

Она обернулась: Артема в комнате не было.

– Зачем ты так, милая? – тихий дедушкин голос заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.

– И давно ты не спишь? – Она подтянула к себе рюкзак, закусив губу и не глядя дедушке в лицо.

– Давненько, – его голос напоминал шуршание осенних листьев – тихий, нежный, угасающий. Кая вспомнила, как он читал ей перед сном, изображая голоса героев на все лады, то громко рыча, то тоненько пища, и ей захотелось плакать.

– Ты учил меня, что подслушивать – нехорошо.

– Что сказать… Надеюсь, ты запомнила не только это, – дедушка усмехнулся. – Помоги мне сесть, пожалуйста…

– Разберу рюкзак и помогу.

– Рюкзак подождет.

Кая покорно отставила рюкзак в сторону и подошла к кровати. Дедушка был пугающе легким. Он показался ей гораздо легче, чем в прошлый раз – или это она становилась сильнее?